Жемчужина в короне американской империи

Возобновить мирные переговоры Индия обещала лишь в том случае, если пакистанские власти начнут судебное разбирательство по организации мумбайских атак. И вот в годовщину трагедии суд в Исламабаде предъявил обвинения семерым подозреваемым в подготовке терактов, в том числе главе радикальной организации «Лашкарэ-Таиба» Заки-ур-Рехману Лахви. Выполнив основное требование индийской стороны, гражданское правительство Пакистана надеется «положить конец холодной войне между двумя ядерными державами Южной Азии».

 

ИСТОРИЯ КОНФЛИКТА

 Сделать это, по словам экспертов, не так просто. Ведь даже если предположить, что Нью-Дели и Исламабаду удастся когданибудь урегулировать кашмирский вопрос, они не смогут преодолеть экзистенциальные противоречия, возникшие полвека назад при разделе Британской Индии. В колониальную эпоху англичане, следуя традиционному для них имперскому правилу divide et impera, пытались посеять рознь между мусульманами и индуистами. В 1930-е годы они подначивали лидера Мусульманской лиги Мухаммада Али Джинну к более активным действиям против Индийского национального конгресса. Поэтому когда после Второй мировой войны англичанам пришлось в спешке покидать Индию, противоречия между религиозными общинами здесь были накалены до предела. И британские чиновники не нашли ничего лучше, как провозгласить два независимых государства на территории бывшей колонии, хотя современники предупреждали, что, «отрезая уши индийскому слону», Британия создает в Южной Азии «зону вечного конфликта».

 После того как в 1947 году была прочерчена произвольная граница между странами, так называемая «линия Редклиффа», англичане предоставили правительствам в Дели и Карачи (первая столица Пакистана) расхлебывать последствия своего решения. Огромные волны беженцев, три вооруженных конфликта и бесконечное балансирование на грани войны — таков результат «великого раздела». И несмотря на то что камнем преткновения между государствами всегда был Кашмир, присоединенный к Индии князем Хари Сингхом против воли мусульманского большинства населения, первый индийский президент Джавахарлал Неру называл кашмирский вопрос лишь «симптомом болезни», происхождение которой связано с «распадом живого организма на две части».

 В эпоху противостояния сверхдержав роли в Южной Азии были распределены четко: Пакистан считался союзником Соединенных Штатов, Индия, возглавляя Движение неприсоединения, пользовалась поддержкой Советского Союза. Договор о сотрудничестве с СССР, по словам индийского премьера Индиры Ганди, должен был «охладить авантюризм стран, проявляющих по отношению к Дели патологическую враждебность». В 1990-е годы, после того как Нью-Дели и Исламабад провели испытания атомной бомбы, страны оказались на пороге ядерного конфликта. И наблюдатели утверждали, что в своей ненависти друг к другу они могут зайти настолько далеко, что не побоятся применить оружие массового уничтожения. Сегодня два южноазиатских государства разделяет высокая бетонная стена с колючей проволокой, вдоль которой заложены противопехотные мины.

  

НОВАЯ СТРАТЕГИЯ США В ЮЖНОЙ АЗИИ

В начале XXI века американские неоконы увидели в демократической Индии естественного союзника США. Основные цели администрации президента Буша — демократизация Большого Ближнего Востока, борьба с международным исламским экстремизмом и поддержка умеренных мусульманских государств — оказались созвучны интересам индийской элиты. Идея стратегического альянса с Нью-Дели приписывается советнику госсекретаря Кондолизы Райс Филиппу Зеликову.

Основой для такого альянса стала ядерная сделка, которая позволила индийцам получать от США топливо и компоненты атомных реакторов. Таким образом администрация Буша де-факто признала ядерный статус Индии, что, разумеется, вызвало нарекания со стороны традиционного союзника Америки в регионе — Пакистана. «Как и Индия, Пакистан имеет право на соглашение о сотрудничестве с США в области мирного атома, — заявил в 2006 году пакистанский премьер-министр Шаукат Азис. — Дискриминационная политика Соединенных Штатов приведет к серьезным последствиям для региональной безопасности».

Правда, после того как на смену генералу Мушаррафу к власти в Исламабаде пришло «управляемое» проамериканское правительство, тон заявлений смягчился. А в сентябре этого года принятый конгрессом США закон о предоставлении Пакистану экономической помощи в размере 7,5 млрд долларов, который националисты окрестили «колониальным актом», вынудил пакистанские власти предпринять широкомасштабное наступление на позиции талибов в Вазиристане. Неудивительно, что сейчас они менее всего заинтересованы в конфликте с Индией: пока боевые действия идут в северных провинциях на границе с Афганистаном, на восточной границе должно быть спокойно.

Согласно американскому закону о помощи, Вашингтон имеет право осуществлять «контроль над государственными структурами Пакистана с тем, чтобы их действия соответствовали интересам США». Судя по всему, это право американцы уже использовали, вынудив пакистанские власти привлечь к суду подозреваемых в терактах в Мумбаи.

Попытки возродить индопакистанский диалог предпринимались и ранее. В июле на конференции в Шарм-эль-Шейхе премьер-министр Пакистана Юсуф Гилани и его индийский визави Манмохан Сингх заявили, что, «несмотря на расхождения между их странами в вопросах борьбы с терроризмом, мирный процесс должен быть возобновлен». Однако индийская оппозиция тут же обвинила главу правительства в «дипломатическом поражении» и «сдаче позиций тем пакистанским политикам, которые несут ответственность за мумбайскую трагедию». В итоге Сингху пришлось пойти на попятный: непременным условием для возобновления переговоров вновь стало согласие Пакистана начать судебные разбирательства. Выполнив это условие, Исламабад позволил индийским властям, не теряя лица, вернуться к мирному процессу и заслужить таким образом расположение американцев. «Премьер-министр Манмохан Сингх действительно верит в век США, в то, что судьба Индии неразрывно связана с этой страной, — пишет Д. Малхотра, редактор дипломатического отдела индийской газеты The Telegraph. — Отказ от идеи неприсоединения отражает неспособность и нежелание жонглировать несколькими шарами одновременно». Индийцы осознают, что от Вашингтона во многом зависит их статус на мировой арене. Немаловажным является и тот факт, что крупный индийский бизнес, связанный с информационными технологиями и военной промышленностью, ориентируется на Соединенные Штаты.

Годовщину терактов в Мумбаи Сингх встречал в Вашингтоне, где ему устроили торжественный прием, которого, по словам экспертов, удостаивались лишь немногие иностранные гости за всю послевоенную историю США. Президент Обама дал понять премьер-министру, что Соединенные Штаты готовы пойти на уступки в ядерной сфере, расширить военное сотрудничество между странами и добиться реформы Совета Безопасности ООН, которая закрепила бы за Нью-Дели статус постоянного члена этой организации. Обама прекрасно понимает, что Индия может стать ключевым союзником Америки при реализации его новой стратегии в Афганистане.

Политологи отмечают, что сейчас в Южной Азии сложилась уникальная ситуация: одновременно в Нью-Дели и Исламабаде к власти пришли проамериканские правительства, и впервые со времен Британской Индии «жемчужина оказалась в короне одной империи». Однако если Индийский национальный конгресс после уверенной победы на парламентских выборах обладает реальной властью в стране, положение гражданского правительства Пакистана становится все более шатким. Выступая в Международном центре Вудро Вильсона, Сингх отметил, что «реальная власть в Исламабаде принадлежит военным и разведчикам», находящимся под влиянием исламистских организаций, которые они сами же когда-то и создавали. И если даже пакистанские силовики не имеют отношения к мумбайским терактам, борьба с Индией является для них выражением национальной идентичности. Как отмечает The Time, «пакистанский истеблишмент так и не сумел избавиться от параноидального отношения к Нью-Дели. И несмотря на то что Исламабад решился на крупную военную операцию в зоне племен федерального управления, большая часть армии, в том числе ее элитные части, находится на восточной границе с Индией».