На кого мы хотим быть похожи?

Проблема в том, что сама эта модель устанавливает ограничения на активную роль государства в экономике и на масштабы его перераспределительной деятельности.

 В Швеции в середине 80-х годов государство перераспределяло две трети ВВП только через прямые налоги, а с учетом косвенных — три четверти. Сейчас в развитых странах континентальной Европы бюджетные расходы в среднем составляют 40—50% от ВВП. Несмотря на известную степень либерализации, наблюдавшуюся в течение последних двух десятилетий, установка на социально ориентированную модель экономики остается здесь в силе. У нас в России расходы федерального бюджета составляли последние годы 16—18% от ВВП. Мы отстаем от развитых стран по размеру ВВП на душу населения как минимум в два-три раза. Поэтому даже если бы мы использовали на бюджетные нужды ту же долю ВВП, что и они, все равно возможности решения различных проблем с помощью этого инструмента были бы у нас меньше в разы. Но у нас через бюджет перераспределяется в 2—2,5 раза меньшая доля произведенного ВВП, чем у них. Поэтому ныне существующая концепция ограниченного бюджета позволяет получать эффект от использования бюджетных механизмов при решении социальных, экономических, управленческих и прочих проблем почти на порядок меньший, чем в развитых странах. И это даже не учитывая коррупции в бюджетной сфере.

 Между тем немалая часть работников (причем часто очень высокой квалификации) — врачи, университетские профессора и преподаватели, ученые, профессиональные военные, учителя и т.д. получают зарплату именно из бюджета. Стоит ли удивляться, что многие из них только и мечтают уехать из страны, понимая абсолютную неадекватность оплаты их труда, несоответствие ее своему уровню квалификации, знаний, навыков, таланта, осознавая невозможность преодолеть крайнюю нужду, вырваться из бедности, а иногда и из нищеты на родине. Нынешняя либеральная концепция минимального бюджета не оставляет им надежд или заставляет их идти на незаконные формы получения дохода.

  В условиях, когда доля оплаты труда в ВВП чрезвычайно мала по всем мировым меркам, государство могло бы компенсировать это большим объемом социальных трансфертов. Но этого не происходит в действительности. Отказ от государственного патернализма по отношению к широким массам населения, который, в частности, проявляется в устранении уродливых перекосов в получаемых доходах, оборачивается фактическим покровительством капиталу и крупному бизнесу. В России построена (и продолжает строиться) не социально ориентированная модель экономики, а модель извлечения сверхприбыли. Помнится этим летом премьер-министр Владимир Путин, посетив один московский супермаркет, выразил удивление, что торговая наценка на мясо составляет 130%, пожурив за это хозяина торговой сети. Но у нас везде так.

 Судить-рядить о бюджете, как это делает большинство экспертов, политиков и публицистов, по аналогии с сорокой-вороной, которая-де «этому дала, этому дала, а этому не дала», или дала, но мало, при сохранении самой рамочной антипатерналистской, радикально-либеральной концепции о роли государства в экономике — дело пустое и бесперспективное. Надо срочно менять саму концепцию, ущербность которой все более очевидна.

Приходится слышать, что до социально ориентированной экономики мы еще не доросли, дескать, это — удел развитых экономик. Но это просто не соответствует действительности: построение такой модели в Европе начало осуществляться в то время, когда хозяйство после войны еще лежало в руинах. Другой аргумент: социальное государство тормозит развитие, поскольку снижает стимулы у владельцев бизнеса — к инвестициям, а у работников — к труду. Оставьте бизнесмену большую долю прибыли — пусть он лучше ее инвестирует. Ну, и много у нас инвестируют? Много ли фабрик, заводов, электростанций у нас построено за пореформенный период? Много ли инновационных производств создано? Да и много ли вообще этой прибыли остается в стране?

Может, все же государству более решительно перейти к перераспределению общенационального экономического пирога с позиций социального интереса? Причем делать это не только с помощью бюджетной политики, но и за счет регулирования нормы прибыли (широко применявшегося в Европе и в США), за счет прямого установления потолка для торговых наценок, за счет повышения, а не понижения налогов на бизнес?

Лично я хочу, чтобы в России население в своей массе жило, как в Европе, а не как в Мексике. Кто за? Уверен, что абсолютное большинство.