Полет к себе

Первоначально светлая мысль пришла в голову скульптору из Канады Биллу Лишману, который решил полетать на мотодельтаплане с казарками. Получилось. Птицы летели за машиной, как привязанные. Потом Лишман таким же образом доставил группу молодых казарок на зимовку, и каково же было его удивление, когда весной почти все они самостоятельно вернулись назад!

 

Идею давно и успешно используют американцы, спасающие популяцию ставшей редкостью птицы — американского журавля. В России с помощью мотодельтапланов учат летать наших белых журавлей, или стерхов. Эта практика пришла к нам, хотя и с опозданием, но не фатальным — всего лет на 10.

 

Для справки: стерх, которого называют еще сибирским журавлем, сохранился лишь в Якутии (около 3000 особей) и на севере Западной Сибири, в Ямало-Ненецком автономном округе, где сейчас живет не больше 20 птиц. Это один из самых красивых и крупных журавлей в мире, размах его крыльев — около двух с половиной метров. Стерх моногамен, пары создаются раз и на всю жизнь, а это ни много ни мало 70—80 лет. Птица очень агрессивна: защищая гнездо, самец способен обратить в бегство даже лося. Стерхи боятся лишь медведей и людей, при одном виде которых птицы улетают, бросая на произвол судьбы гнезда и птенцов. Идеолог всех связанных со стерхами российских проектов, доктор наук Александр Сорокин заведует в Российском НИИ охраны природы отделением биоразнообразия или — как он сам шутит — «всем, что шевелится». Но стерхи — это не просто специализация. Делу спасения белого журавля отданы годы работы, месяцы, проведенные в экспедициях — в тундре, тайге и даже в пустыне. «Интересная птица, — говорит Александр. – У всех народов мира к ней особое отношение, а кое-где стерх считается священным». Например, в Якутии существует примета: тот, кто увидит «танцующих» стерхов, будет счастлив всю жизнь. А у хантов и манси стерх вообще является ипостасью одного из самых важных персонажей в пантеоне богов. Бога зовут Мир Сусне Хум, и он отвечает за устройство человеческого общества.

 

Спасением белого журавля занимаются в рамках международного проекта «Полет надежды». Международный — потому что стерхам, чтобы добраться до мест зимовок, нужно преодолеть более пяти с половиной тысяч километров. Существует Боннская конвенция об охране всех мигрирующих животных, которые пересекают государственные границы. Встречи участников конвенции проходят раз в два года. Следующая состоится в Иране — одной из стран, где зимуют белые журавли.

 

Все якутские стерхи улетают зимовать в Китай, что понятно: так проще, потому что лететь нужно строго на юг. А вот и без того малочисленные сибирские стерхи ведут себя непонятно. Отправляются они с мест гнездовий в районе реки Куноват, но где-то в Западном Казахстане их пути расходятся. Одни летят через Узбекистан, Афганистан и Пакистан в Индию, а другие — через Астраханскую область, Калмыкию, Дагестан и Азербайджан — на север Ирана.

 

— Знаменитая песня «Журавли» написана на основе народной легенды, — рассказывает Александр Сорокин. — Мне доводилось встречаться с Расулом Гамзатовым, и он подтвердил: да, существует в Дагестане старинное поверье, что души погибших воинов вселяются в стерхов.

 

В отличие от некоторых птиц (например, куликов), которые знают маршруты своих перелетов от рождения, журавлям показывают дорогу родители. Но вот почему кому-то из предков нынешних стерхов пришла в голову мысль лететь в Иран, а кому-то в Индию, остается загадкой.

 

В Индии сибирские журавли зимуют в национальном парке Кеоладео, южнее Дели. Охотиться на них не позволяют как закон, так и религия индусов. И самое интересное, что стерхи, похоже, об этом знают. Александр Сорокин рассказывал, что видел в Индии журавлей, окольцованных на Куновате в Ямало-Ненецком округе. И если в Сибири стерхи очень осторожны, то в Индии они ничего не боятся и легко подпускают к себе людей, словно зная, что те ничего им не сделают.

 

В 1977 году началось сотрудничество советских орнитологов с американскими. В 1979-м в Окском заповеднике организовали специальный питомник. Помощь в этом оказал Международный фонд охраны журавлей, учрежденный двумя молодыми американцами, выпускниками Корнельского университета — Джорджем Арчибальдом и Рональдом Соуи. Отец Рональда был миллионером, известным производителем пластмасс, он и сдал в аренду за символический доллар в год ферму в Висконсине, с которой все и началось. Сейчас фонд — большая и авторитетная во всем мире организация.

 

А в России под эгидой администрации Ямало-Ненецкого округа создан фонд «Стерх», который вместе с американскими Фондом защиты журавлей, Всероссийским НИИ охраны природы, Окским заповедником и Московским государственным техническим университетом гражданской авиации участвует в «Полете надежды».

 

Авиация подключилась к проекту менее 10 лет назад. В 1990-х годах молодых стерхов, выращенных в Рязанской области, стали выпускать на волю в местах гнездовий и на путях пролета в Сибири. К 2000 году выпустили уже около 100 птиц, но такие попытки увеличить популяцию стерхов оказывались малопродуктивными. Дело в том, что выращенные в вольерах и выпущенные потом к диким журавлям птенцы были плохо приспособлены к жизни. Часто их не принимали агрессивные по натуре собратья, и тогда журавлят приходилось увозить обратно в Окский заповедник. Серые журавли принимали к себе птенцов стерхов, но с зимовок все равно возвращались лишь немногие, а большинство бесследно исчезали, скорее всего, гибли в пути. Это неудивительно: орнитологам известно, что у диких журавлей потери птенцов в первый год их жизни составляют от 50 до 75 процентов, а у птиц, выращенных без родителей этот показатель должен быть еще выше. И тогда американские орнитологи посоветовали использовать мотодельтапланы. Результат, говорили они, просто фантастический: после зимовки возвращаются до 90 процентов птиц. Осенью легкие самолеты вели за собой журавлей во Флориду, а весной птицы сами возвращались домой в Висконсин.

 

У нас, как водится, сначала посмеивались, но недолго. Вскоре с Сорокиным связался знаменитый итальянский пилот Анжело Д' Арриго, известный в том числе и тем, что совершил целый ряд рекордных путешествий вместе с перелетными птицами по их маршрутам. Например, в 2001 году Анжело, сопровождаемый степным орлом, совершил перелет через пустыню Сахара и Средиземное море, из Туниса на Сицилию.

 

Д' Арриго узнал, что в Москве работают с хищными птицами, и захотел полетать с ними. Итальянцу предложили попробовать полетать еще и с журавлями. Получилось как нельзя лучше. В 2002 году в составе российской экспедиции он пролетел с четверкой молодых стерхов из питомника очень сложный участок миграционного маршрута — с южного Ямала через всю Западную Сибирь.

 

После полета итальянца с журавлями орнитологи обратились в Университет гражданской авиации, точнее — в его конструкторское бюро. И уже довольно скоро здесь построили мотодельтаплан оригинальной конструкции, адаптированный к особым условиям перелета.

 

Мотодельтапланы в КБ Университета гражданской авиации начали делать одними из первых в России — с 1982 года. И при этом собственной конструкции, которую, по единодушному мнению специалистов, отличают простота, надежность и высокая прочность. Для посадки и взлета мотодельтапланы могут использовать неподготовленные площадки, а потому эти машины используют в сельском хозяйстве, МЧС и даже силовых структурах.

 

Стоит мотодельтаплан от 500 тысяч до 2 миллионов рублей. Среднее время, за которое абсолютно неподготовленный человек может освоить управление им, — всего 15 летных часов. Это действительно один из простейших летательных аппаратов. — А для работы с журавлями применяется облегченный вариант мотодельтаплана, который может парить в восходящих термальных потоках, имитируя птичий полет, — рассказывает руководитель КБ, доктор наук Игорь Никитин. — Проект продвигается, но не так быстро, как хотелось бы. Это и понятно: объективные трудности с финансированием, в том числе и нынешний кризис. С самого начала нас поддержала нефтегазовая компания «Итера», администрация Ямало-Ненецкого округа, учредившая фонд «Стерх», исполнительным директором которого является бывший полярный летчик Александр Ермаков. Опытнейший пилот Ан-2 да годы работы с орнитологами проникся идеей спасения белого журавля, а возможность самому вернуться в небо на дельталете стала стала для него дополнительным стимулом.

 

«Работа с журавлями» — не совсем точное выражение. Взаимоотношения стерхов с машинами скорее родственные. Как, впрочем, и с людьми, с которыми оставшиеся без родителей птенцы общаются начиная с первого дня после рождения и даже еще раньше.

 

Происходит это так. Яйца стерхов, откладываемые в питомнике Окского заповедника, помещают в инкубатор. За неделю до вылупления еще находящимся в яйцах птенцам постоянно крутят запись звука мотора. Когда журавленок появляется на свет, то первое, что он видит, — это мотодельтаплан, издающий уже знакомый и родной звук. Есть такое понятие — импринтинг. У пернатых оно означает врожденное свойство воспринимать первый увиденный после рождения движущийся предмет как свою маму, даже если предмет совершенно не похож на птицу. Сначала птенцы просто бегают за мамой-дельтапланом, потом начинают летать за ним же. Кормят журавлят тоже с дельтаплана — люди в белых балахонах и обязательно с руки, в специальном «костюме», имитирующем клюв взрослого стерха. Когда птенцы станут на крыло (обычно спустя два с половиной месяца после рождения), дельтаплан может повести их на зимовку. Оттуда они вернутся уже сами, навсегда запомнив не только сам маршрут, но и все места отдыха, куда садились вместе с дельтапланом. Такова идея, продуктивность которой подтверждена не только американской, но и отечественной практикой.

 

С помощью мотодельтапланов журавлят с успехом ставят на крыло, а в 2006 году на дельтапланах провели по участку маршрута четырех птиц — двух стерхов и двух серых журавлей. Полторы тысячи километров они прошли за 10 дней. Обычно птицы летят со средней скоростью 60 километров в час, но при попутном ветре могут лететь в два раза быстрее. Трасса проходит над сибирским бездорожьем — над реками и болотами, поэтому на время ночевок мотодельтапланы, оборудованные поплавками, садились на воду. Птицы отдыхали рядом на берегу, а после снова следовали за машинами.

 

Но это только часть пути, ведь длина всей трассы — более 5 тысяч километров. После завершения перелета журавлей посадили в клетки и увезли зимовать в Окский заповедник.

 

Американцам проще: их журавли не пересекают государственных границ. Как сказал Александр Сорокин, о том, чтобы вести стерхов до самых мест зимовок, речь не идет. Если без приключений добраться до Ирана теоретически еще возможно, то путь в Индию лежит через Афганистан и Пакистан, где на белых журавлей с удовольствием охотятся, да и сами мотодельтапланы вполне могут вызвать нездоровый интерес.

 

— Есть идея, — говорит Сорокин. — Почему бы, учитывая фактор глобального потепления, не создать альтернативную зимовку? В Узбекистане, в экоцентре «Джейран» под Бухарой, где есть озера и где вот уже два года как остаются зимовать серые журавли. Официальные лица Узбекистана отнеслись к идее с пониманием. В прошлом году орнитологи проехали 11 тысяч километров, изучая трассу, а теперь есть мысль пересечь с этой же целью пустыню Кызыл-Кум. Маршрут, мягко говоря, непростой, но ведь ездят же по пустыне контрабандисты и браконьеры! Зато в случае удачи можно будет сократить журавлиную трассу еще километров на 800.

 

Российские участники «Полета надежды» на безденежье из деликатности не жалуются, но ведь понятно, почему возникают такие перерывы в осуществлении проекта. Спонсоры, конечно, есть, но их не так уж много. А потому вопрос, не задать который было невозможно. Кому и зачем в наше, как принято говорить, непростое время нужны такие проблемы, вся эта дорогостоящая возня со стерхами? До них исчезли сотни видов животных, исчезнут и они — ведь жизнь на Земле на этом не закончится. — Я часто привожу своим студентам такой пример, — говорит Александр Сорокин. — От остановки отходит автобус, а на асфальте остается отвалившийся от него винтик. Если эта машина сконструирована и собрана плохо, то ей и без винтика недолго работать. Если же хорошо, то и тогда его отсутствие рано или поздно скажется все равно. Чтото непременно случится, хотя мы и не знаем, что именно. А ведь природа не автобус, она совершенна, в ней нет ничего лишнего. С каждым ее винтиком мы теряем что-то невосполнимое. И очень нужное, прежде всего — нам самим.

 

— Дело не столько в стерхах, сколько в нас, — утверждает Игорь Никитин. — Это проблема нравственного характера, и результат, если мы его достигнем, тоже будет иметь нравственное значение. И даже если у нас ничего не получится (во что я не верю!), результат уже есть — судя по количеству детских рисунков, приходящих на специальные «стершиные» фестивали в Салехард. Возвращая природе белых журавлей, мы становимся лучше. Как будто возвращаемся сами к себе.