Ислам – шанс Европы

Большинство лиц свидетельствовало о неевропейском происхождении делегатов, но не менее трети были явные туземцы европейского континента. И вообще, организаторами самой конференции были исключительно исламские активисты европейского происхождения.

Планка дискуссионного уровня была поднята очень высоко. Достаточно сказать, что одним из тех, кто формировал содержание конференции, был Умар Амин — урожденный Клаудио Мутти, знаменитый своими радикальными взглядами профессор филологии Туринского университета. Его собственное издательство «Гончий пес» публикует фундаментальные исследования о византийском наследии в политическом Исламе, теме Грааля в суфийском эзотеризме или влиянии Ислама на Ницше.

Под стать ему были и некоторые другие участники оргкомитета, среди которых был даже директор центральной городской библиотеки Палермо, выходец из сицилийской фамилии католических интеллектуалов, принявший Ислам еще в начале 80-х.

 Кстати сказать, в отличие от новоявленных радетелей европейской расовой чистоты, запугивающих публику антиутопиями о соборах, ставших мечетями, собравшиеся во Флоренции люди — как родившиеся на европейской почве, так и вне ее — были настоящими патриотами Европы, видевшими в атлантизме смертельного врага европейского духа.

 Лет пять назад в Париже мне довелось быть участником деловой встречи, на которой группа молодых ученых — уроженцев Франции арабского происхождения — защищала перед потенциальным саудовским инвестором свой бизнес-проект. Речь шла о новейших биохимических технологиях — фактически революции в фармацевтике. Молодые люди владели всем спектром аргументов — от чисто научных до экономических. Они переходили с академического французского на не менее литературный арабский… После того как деловая часть закончилась, я поинтересовался у этих ученых их взглядами на Ислам. И вот что они мне сказали: «Мы родились во Франции и защитили ученые степени в Сорбонне. Но это общество воспринимает нас как инородцев. Для нас это благо, потому что превращает нас, в свою очередь, в критиков этого общества, свидетелей его внутренней несостоятельности. Наша жизненная платформа — это Ислам, причем политический Ислам!»

 Итак, свидетели несостоятельности общества, появившиеся на свет внутри него самого… Впрочем, отношения между Исламом и Европой не первую тысячу лет представляют собой напряженное диалектическое противоборство духовных полюсов. Для мусульман история этого диалога-конфликта начинается с противостояния пророка Исы (Мир ему!) и римского кесаря, с драматического столкновения Рима и Иерусалима. История Ислама на Западе начинается с катакомб первых христиан и продолжается исламизацией Испании, Южной Франции, Сицилии… Университеты, созданные мусульманами на европейской почве, стали центрами возрожденного знания и послужили моделью для старейших европейских университетов. Считать ли проявлением исламизации Европы Платона и Аристотеля, возвращенных арабами в интеллектуальный обиход западного мира? Наверное, да, и лучше всего об этом говорит латинская форма имен мусульманских мыслителей — Авиценны и Аверроэса, — которые на самом деле были Ибн Синой и Ибн Рушдом. Они стали своими в духовной почве Запада, которую во многом сами же и формировали.

 Краеугольным камнем европеизма считается тамплиер Данте Алигьери. В скрытой от профанов подлинной истории западной культуры он оказывается учеником жившего за сто лет до него великого испанского мыслителя Мохиэддина ибн Араби. Этого суфия, которого многие его последователи в исламском мире называют «Величайшим шейхом», считают также одним из реальных отцов-основателей европейского оперативного масонства. И «компаньоны» старой католической Европы, странствующие по монастырям, согласно картам звездного неба, простирающегося над ними, на самом деле следовали выкладкам арабских астрологов Кордовского халифата и мусульманского Лангедока.

Борьба-диалог между Европой и Исламским миром не прекращалась сквозь череду столетий практически ни на минуту: ни когда мусульмане пришли на Пиренеи, ни когда в ответном походе крестоносцы пришли на Святую землю, ни когда сельджукский султан Мехмед, сметая все, шел в направлении Вены, ни когда Наполеон высадился в Египте, ни когда первые волны североафриканских мигрантов высадились в Марселе… Марокканцы спасли французскую армию от разгрома под Верденом и на Марне. В честь их подвига, обошедшегося в 600 тысяч жизней, посреди Парижа стоит огромная великолепная мечеть, воздвигнутая в традициях берберской архитектуры. Вокруг могут быть десятки и сотни других мечетей, но эта особая, ибо она свидетельствует от имени французского народа, что конкретный ход европейской истории формировался при непосредственном самопожертвенном участии безвестных североафриканских бойцов.

XX век открыл новую главу во взаимоотношениях между Европой и Исламским миром. Юный интеллектуал из традиционной буржуазной католической семьи, изучавший в Сорбонне математику и философию, Рене Генон принимает в 1912 году Ислам благодаря своему другу, шведскому художнику, который до этого стал мусульманином, побывав в Северной Африке. Это событие, как многие невидимые «тихие» ходы Провидения, оказало формирующее влияние на историю Европы, а возможно, и мира. Рене Генон стал основоположником «традиционалистской школы» — движения интеллектуалов, восставших против буржуазной духовной коррупции, разъедающей постхристианскую цивилизацию, против либерализма и его духовных истоков — агностицизма и убогого рационализма эпохи Просвещения. Традиционалисты апеллировали к независящей от человеческих исследований надвременной истине, которая в лучшие времена являлась стержнем человеческого существования. Эта истина открыта адептам «вечной философии», которые встречаются с ней на «тропах тайного знания» (так называлась одна из книг Фритьофа Шуона, швейцарского духовного исследователя, принявшего Ислам «по линии» Рене Генона). В 30-е годы старым аристократическим элитам Европы, все больше погружавшейся в трясину либерализма — парламентов, профсоюзов, левых движений, вседозволенности и декаданса, — стало ясно, что без союза с реальным традиционализмом шанса у Старого Света не будет.

Исторически сложилось так, что обращение к языческому Востоку, поиски выхода через индуизм и буддизм приобрели сектантский, неоспиритуалистский характер, сегодня окончательно выродившийся в «нью эйдж». Неоспиритуализм, заигрывающий с языческим Востоком стал своего рода психотерапией для мелкобуржуазных «образованцев», так называемой широкой публики.

 С другой стороны, высокий интеллектуализм и аристократическая оппозиция либеральному декадансу нашла опору именно в Исламе. Практическим выражением этого стал возникший в 30-е годы орден «Марйамийа», объединивший в своих рядах множество представителей аристократических домов Великобритании, Бельгии, Франции и Швейцарии. Членом этого ордена был и недавно умерший профессор Оксфорда Мартин Линкс, написавший знаменитую работу «Сакральный смысл Шекспира», где анализирует эзотерическую символику великого английского драматурга, опираясь на суфийскую интерпретацию (если это кому-то покажется чересчур экзотичным, напомним, что широко известное высказывание английских протестантских теологов «Благими намерениями выстлана дорога в ад» возникло как сознательная полемика с исламским тезисом «Намерение есть деяние», в соответствии с которым душа будет судиться именно по намерениям, поскольку последствия деяний она не может контролировать.

В послевоенную эпоху в Европе поднялась новая волна интеллектуального взаимодействия с Исламом. С одной стороны, влияние традиционалистской школы Рене Генона и «вечной философии» перестало ограничиваться рамками суфийских тарикатов и того же аристократического ордена «Марйамийа», найдя дорогу в более широкие интеллигентные слои, в первую очередь близкие к академическим гуманитарным центрам. Не последнюю роль в этом сыграл и сорбоннский профессор Хамидулла, под влиянием которого поднялась плеяда блестящих востоковедов как мусульманского, так и сугубо европейского происхождения. Параллельно с этим активно происходило сближение леворадикальных кругов с палестинским сопротивлением и на этой платформе с политическим Исламом в целом. Особое значение приобрел переход в Ислам одного из лидеров Французской компартии Роже Гароди, который этим фактически легитимизировал для политического авангарда Европы исламскую теологию как основу протестного дискурса. И уже ничего удивительного нет в фигуре бывшего главного инспектора ЮНЕСКО по вопросам беженцев Рашида Бениссы, который одновременно являлся сорбоннским учеником Хамидуллы и личным другом-соратником Роже Гароди… Нынешняя ситуация в Европе характеризуется синтезом всех этих многочисленных сложных тенденций. Аристократы, принадлежащие к суфийским орденам, с одной стороны, правые и левые радикалы, приходящие в политический Ислам — с другой, объединяются в создании некоторого фундаментального ядра сопротивления казалось бы победившему повсеместно либерализму. Вызов либеральному миропорядку, возглавляемому США, они бросают от имени Европы будущего, в которой, может быть, их пути и разойдутся… Однако сейчас Клаус Шульц, бывший швейцарский левый радикал, в свое время близкий к «Красным бригадам», который представлял мусульман своей родины в Постоянном совете Хартумской конференции, и знаменитый Карлос, написавший в тюрьме книгу «Революционный Ислам», имеют общие интересы с изучающим суфизм принцем Чарльзом — поднять Европу с колен, освободить ее от военно-политической и духовной оккупации США!

Может быть, права еврейская писательница, пишущая под псевдонимом Бат Йе-ор (дочь Нила), что, дескать, наводнение Европы мигрантами из мусульманских стран свидетельствует о тайном сговоре европейских элит с Исламским миром против США и Израиля?