Мальчики по вызову

На первый взгляд это может показаться странным: реакция на погромы, которые прошли в Маевке 19 апреля — как со стороны властей, так и простых горожан, — оказалась гораздо более резкой, чем во время событий 7—8 апреля, когда в Киргизии был совершен государственный переворот.

На самом деле ничего необычного в этом нет. Организаторы криминальной акции в селе Маевка пошли на то, чего до сих пор никто (по крайней мере открыто) себе не позволял. Они замахнулись на межнациональные отношения, а в условиях Киргизии это совершенно невозможно и неприемлемо.

Молодая гвардия

Все началось утром 19 апреля. Большая группа агрессивно настроенных молодых людей коренной, как принято говорить из соображений политкорректности, национальности, вытоптала посевы на участках, принадлежащих местным жителям, заявляя при этом, что теперь это будет их земля. Вроде как «пожили — дайте и другим пожить». Такие вот понятия.

В ответ на это местные жители, среди которых были русские, турки, а также киргизы, прогнали самозахватчиков. Вопреки многим утверждениям, убитых в то утро не было, хотя в ходе потасовок кое-кому и досталось. Но на этом борцы за справедливость не успокоились, а двинулись в город. По дороге в толпу вливались новые небольшие группы, и в Бишкек вошли уже не менее тысячи человек, хотя, по другим оценкам, их было не менее полутора тысяч.

О том, что в город вошла толпа, мы узнали от таксиста, а ему сообщили по рации коллеги. Подъехать поближе не удалось — милиция перекрыла ближайшие улицы, поэтому пошли пешком. Погромщики остановились у небольшого сквера на углу двух проспектов с характерными названиями — Жибек Жолу («Шелковый путь») и Молодая Гвардия. Движение было полностью перекрыто, в тех, кто пытался проехать, летели камни и палки.
В глаза бросились две вещи. Во-первых, толпа состояла не из прокуренных и полупьяных селян, как правило, устраивающих земельные шоу по всему Бишкеку. Здесь собрались откормленные и весьма крепкие молодые люди, в среднем от 13 до 20 лет. Были среди них и граждане постарше, которые сами не бесчинствовали, но, как было видно, отдавали указания.

Во-вторых, самозахватчики обыч­но охотно идут на контакт с журналистами, поскольку, как правило, искренне считают свои требования справедливыми. Но в тот день общение как-то не задалось. Сначала, увидев направленный в их сторону объектив, люди из толпы стали кричать, указывая в нашу сторону руками. Потом полетели камни, так что пришлось отойти на более безопасное расстояние.

Некоторые метатели закрыли лица, намотав на голову какие-то тряпки. Наверное, насмотрелись телерепортажей про палестинскую интифаду.
Потом внимание толпы переключилось на станцию техобслуживания, расположенную тут же. Человек двести ринулись туда, перемахнули через забор и принялись крушить машины и избивать рабочих. Один из них был турком, возможно, он наблюдал за происходящим из-за забора, и его заметили. Впрочем, досталось там и русским, но об этом чуть ниже.

Милиции не было. Когда толпа входила в город, гаишники перекрыли дорогу у сквера, но, увидев, что это за толпа, быстро уехали. Погромщики, однако, не двигались дальше, словно ждали кого-то. Вскоре на площадь вполз уродливый, неопределенной марки грузовик с фургоном, с установленным на нем громкоговорителем. Толпа немедленно обступила его, некоторые даже стали неистово лупить по бортам палками, но их быстро остановили. Из громкоговорителя раздался голос, в котором стоявшие рядом с нами местные жители признали то ли сотрудника новой мэрии, то ли еще какого-то важного чиновника, но за их объективность не ручаемся. Зато само выступление нам переводили сразу двое, так что смысл текста останется неискаженным.

Поскольку земли в городе нет, говорил оратор, мы согласимся на землю в пригороде. Спасибо собравшимся за то, что послушали меня и не пошли дальше в город. Сейчас все должны организованно вернуться в Маевку, сесть на свою землю и не отдавать ее до тех пор, пока власти не узаконят наше право на нее. Землю должны давать только киргизам, а не туркам или русским.

Оратора послушали. На уродливый грузовик со всех сторон полезли орущие полудети, похожие на небольших, но злых обезьян — их было так много, что машина долго не могла тронуться с места. В конце концов, облепленный со всех сторон подростками грузовик медленно покатил в сторону пригорода. Толпа, размахивая палками, двинулась следом.

День простоять да ночь продержаться

Хозяйку станции техобслуживания зовут Ирина, она русская, родилась в Киргизии. Уезжать ей отсюда некуда, да она и не хочет.  

— Было очень страшно, когда они через забор полезли. Кричали, что если русские с турками, то они и русских будут жечь. Никогда у нас такого не было, чтобы народ на народ. А посмотрите, что с машинами клиентов сделали, во что мастерскую превратили!

Владимиру 57 лет, он тоже коренной киргизстанец. Владимир с рас­те­рянным видом показывает на безнадежно раскуроченный ста­нок, на выломанные дверцы шка­фа с рабочей одеждой, но больше всего его почему-то поражает сломанный пинцет: его-то зачем?

Владимир с другим рабочим-тур­ком по имени Мавлюд спрятались в подсобном помещении, но фанерную дверь быстро вы­ло­мали. Владимира ударили все­го несколько раз (повезло!), а Мавлюда били ногами и кувалдой. Потом отволокли куда-то за сквер, но все это увидели люди из находящейся там мечети и Мавлюда отняли. Он рассказывал все это сам и держался вроде бы неплохо, очевидно, был еще в горячке. Но ему на глазах становилось все хуже, и Ирина сказала, что сейчас ребята отвезут его в больницу.

Вместе с русскими и турками в мастерской работают и киргизы. Они молча сидели во дворе, и было видно, что им очень стыдно.

Машины в Маевку въезжали осторожно, некоторые разворачивались в обратную сторону. По обочинам трассы группами стояли люди, окна и двери магазинов наглухо закрыты. Две русские женщины, стоявшие у остановки, рассказали, что поля за Маевкой после развала колхоза взяли в аренду местные жители и что клан Бакиева к этим землям никакого отношения не имеет. Здесь всегда вместе жили русские, турки и киргизы. Кстати, к местным киргизам погромщики никакого отношения не имеют, они откуда-то приехали, и местные киргизы их очень не любят.

— Вроде обещали русских пока не трогать, — сказала одна из женщин.

— Вот именно что пока. Подлюки! — сказала вторая. — Сидим вот и ждем ночи — что будет? А вот и защитники наши!

Женщина показала на двух хорошо поддатых мужиков на другой стороне улицы. Еще она рассказала, что на турецкой стороне села сожгли два дома, и что турки уво­зят из Маевки женщин и детей.

Едем на турецкую сторону. На первом же перекрестке собралось человек 20, почти все турки, но были и русские. Сидели и стояли молча, но напряжены все были до предела.

— Я видел их лица, — сказал турок постарше. — Это не лица людей, которым нужна земля. Зачем им земля? Думаешь, они тут, как мы, клевер и пшеницу будут сеять? Их привезли, чтобы стравить людей. А земля у нас в аренде, мы налоги платим. Посмотри на мои руки, видишь — одни мозоли. Чем нам защищаться? У нас только вилы и грабли, тут почти никто даже в армии не служил. Мы звонили в милицию, приезжайте, говорим, защитите. Некогда, отвечают, сами бастуем.

Остаток дня 19 апреля прошел вроде бы спокойно. Правда, время от времени возникали разные слухи (вроде того, что горит Ошский базар), но все они не подтверждались. А когда стемнело, позвонили знакомые и сказали, что в Маевке опять началось.

Дорога в село оказалась перекрытой с двух сторон, у въезда, как всегда, стояла толпа зевак, среди которых, как нам показалось, были и утренние погромщики. Милицейский офицер сказал, что в селе вот-вот начнется зачистка, и что на этот раз силовики будут действовать предельно жестко.
Минут через 15 в Маевку с ревом и грохотом влетели военные грузовики с экипированными по полной форме спецназовцами и штук пять бэтээров. Зеваки, среди которых было много пьяных, проводили грозную кавалькаду свистом, приветственными криками и аплодисментами.

Среди солдат в оцеплении стояли дружинники-добровольцы с белыми и красными повязками на руках. Несколько раз подъезжали машины с местными жителями: они спрашивали, где происходит запись в ополчение и не нужна ли помощь. Им отвечали, что записываются на Ленинградской улице и что в данное время сил и средств хватит.

Спецназ вернулся с победой минут через сорок, от силы через час. Солдаты построились, потом расселись по грузовикам и разъехались. Зеваки аплодировали и кричали, некоторые солдаты кричали в ответ и показывали пальцами знак виктории. Офицеры сказали, что сопротивления погромщики не оказали и разбежались по окрестностям. Человек 200 задержаны и уже увезены в СИЗО — по другой дороге.

Однако вечерней зачисткой дело не закончилось — ночью в Маевке снова произошли стычки. По последним данным, погибли пятеро: четверо местных жителей и один погромщик.

Последнее слово — за столицей

На вопрос, кто может стоять за погромщиками, большинство на­ших собеседников отвечали одинаково: прежняя власть. Источники в силовых структурах называют возможным инициатором беспорядков брата экс-президента Жаныша Бакиева, курировавшего при прежней власти вопросы взаимодействия с криминальными группировками.

При этом могли преследоваться две цели. Первая — это, что называется, «уйти с музыкой». Вторая — это дестабилизация обстановки в стране, ввод миротворческих сил и переговоры под эгидой международных организаций между временным правительством и прежним руководством, которое в критический для республики момент продемонстрирует способность быстро навести порядок.

Ночь на 21 апреля прошла спокойно. Во-первых, новая власть поняла, что начало межнациональных столкновений в стране будет означать ее неминуемый конец. Это же прекрасно понимают и простые киргизы, в данном случае — жители Бишкека. По большому счету им нет дела до новой власти, которой они и так не особо верят, зато есть дело до своих семей и своего города.

Численность дружинников в киргизской столице достигает 5 тыс. человек: дружины сформированы афганцами, спортсменами и просто людьми, находящими друг друга через Интернет. Горожане патрулируют улицы, охраняют не принадлежащие им магазины, кафе и торговые центры.
В дружинах, как и в городе, полный интернационал. Здесь все местные и все коренные. Так уж сложилось.