Окончание сиесты

Страх перед тем, что греческая эпопея — это лишь первое звено в цепочке кризисов, которые того гляди должны разразиться в других проблемных странах ЕС, во многом определяет сейчас европейскую политику. Панические настроения связаны с расширяющимся бюджетным дефицитом и массовым выводом активов из государств Южной Европы.

Трудоголики и иждивенцы

В Португалии и Испании, например, ситуация ненамного лучше, чем в Греции: в течение ближайшего года госдолг здесь достигнет 75—90% ВВП, а дефицит бюджета составит 8 и 10% соответственно. «Греция, — говорят эксперты, — была лишь холодной закуской, основные блюда еще впереди». Конечно, есть и оптимисты, которые убеждены, что меры, принятые странами еврозоны, могут стать панацеей от всех бед. Как отметил в интервью «Однако» проректор МГИМО Алексей Богатуров, «иррациональный страх перед второй волной кризиса подогревается европейскими СМИ, развязавшими истеричную кампанию, в результате которой экономический спад в ЕС выглядит как настоящая катастрофа».
Тем не менее, как пишет The Economist, «раскол Союза на богатую Северную и бедную Южную Европу становится все значительнее. В отличие от предприимчивого Севера, который активно экспортирует свои товары и откладывает сбережения, южные страны только проедают деньги, которые они занимают за границей». Отношение рачительных северян к «нахлебникам» из Южной Европы наглядно демонстрирует уничижительная аббревиатура PIGS, которую употребляют сейчас для обозначения группы проблемных государств еврозоны (Португалия, Италия, Греция и Испания). «Средиземноморские страны с их иждивенческой культурой, — говорит Богатуров, — привыкли паразитировать на чужом бюджете. Однако если раньше в Северной Европе к этому относились терпимо, в кризисный период вечная сиеста южан начинает вызывать раздражение».

Немецкий локомотив

Очевидно, что основное бремя по финансированию соседей предстоит взять на себя Германии. Именно поэтому немецкое правительство так долго колебалось по поводу выделения денег на спасение Греции, а министр экономики Райнер Брюдерле заявлял даже, что Афины не получат ни цента финансовой помощи, поскольку за последние 50 лет ФРГ выделила им около 33 млрд марок. Немцы предлагали перепоручить Грецию заботам МВФ, однако премьер-министр Люксембурга и глава Еврогруппы Жан-Клод Юнкер возмутился: «Это все равно, как если бы федеральное правительство США обратилось в МВФ за помощью Калифорнии».

В итоге под нажимом других европейских грандов, в первую очередь Франции, Берлин не только согласился выделить Греции крупную сумму денег, но и поддержал план по созданию стабилизационного фонда. Хотя для этого на экстренном саммите стран еврозоны французскому президенту Николя Саркози пришлось стучать кулаком по столу и грозить выходом из валютного союза.   

«Нам следует провести всеобщую мобилизацию, — кричал Саркози, — все европейские институты должны объединиться для отражения атаки на евро. Зона евро — это символ единой Европы, и мы не позволим спекулянтам разрушить то, что создавалось десятилетиями». Французский лидер, а вслед за ним и многие другие европейские политики признали, что евро в первую очередь является политическим проектом, и от его спасения зависит будущее интеграции.

Безусловно, создание стабилизационного фонда и участие Европейского центробанка в скупке суверенных облигаций наиболее уязвимых стран ЕС противоречит фундаментальным немецким принципам (Германия всегда выступала против предоставления помощи странам, входящим в зону евро, и критиковала те государства, которые не могут обеспечить жесткую финансовую дисциплину).

Однако немцы настояли на том, что получатели помощи будут находиться под постоянным финансовым контролем со стороны внешних наблюдателей. По словам экспертов, похожая схема применялась в XIX веке, когда латиноамериканские страны пытались рефинансировать свои долги. Для Германии, пережившей в ХХ веке две гиперинфляции, устойчивость валюты является священным принципом, и, поскольку львиную долю средств в новый фонд внесли именно немцы, они вполне могут диктовать свои условия. Берлину не хотелось бы, чтобы ЕС превратился в итоге в трансфертную организацию, где успешным странам-членам придется на постоянной основе оплачивать счета несостоятельных партнеров. Чтобы предотвратить такой сценарий, министр финансов Вольфганг Шойбле предлагает выносить национальные бюджеты на рассмотрение Еврокомиссии еще до того, как они утверждены парламентами, разработать процедуру «упорядоченных банкротств» для стран, которые не способны обслуживать собственные долги, и лишить права голоса в общеевропейских институтах те государства, которые нарушают правила Ма­астрихтского пакта стабильности и роста.

«Аскетичные» бюджеты

И хотя предложения Шойбле были восприняты в ЕС как чересчур радикальные, немцы поставили на уши южноевропейские страны, потребовав от них неукоснительного соблюдения Пакта о стабильности, согласно которому бюджетный дефицит не должен превышать 3% ВВП. За последний месяц все они были вынуждены принять так называемые аскетичные бюджеты, в которых существенно урезались социальные расходы.

Учитывая тот факт, что в Испании и Португалии у власти находятся правительства меньшинства, провести бюджетные законопроекты через парламент здесь было нелегко. В Мадриде, например, правительственный план, который тут же окрестили «попыткой обрезания», был принят кортесом с перевесом всего в один голос. Правительство Хосе Луиса Сапатеро при этом полностью утратило доверие избирателей. Согласно опросам общественного мнения, если бы в Испании состоялись досрочные парламентские выборы, правящая социалистическая партия с треском проиграла бы их оппозиционной народной партии. Уровень безработицы в стране превышает сейчас 20%, недавно рухнул рынок недвижимости, и властям с трудом удалось преодолеть банковский кризис. «Правительство загнано в угол, — пишет испанская El Pais, — и, утратив поддержку малых партий, премьер-министр, скорее всего, будет вынужден подать в отставку».

Португальские социалисты во главе с премьером Жозе Сократешем также находятся в незавидном положении. Наверное, впервые со времен «революции гвоздик» на улицы Лиссабона вышли сотни тысяч человек, недовольных режимом жесткой экономии. «Раньше было принято считать, что в период кризиса происходит «по­ле­ве­ние» общества и шансы социалистов на выборах резко возрастают, — говорит Богатуров, — однако недавний опыт Испании, Португалии и Великобритании доказывает, что это представление прошлого века. Левые партии, находившиеся у власти в Мадриде, Лиссабоне и Лондоне, в тот момент, когда грянул кризис, потеряли поддержку избирателей, тогда как традиционные правые рыночники вроде итальянского премьера Сильвио Берлускони сохранили свои позиции».  

Несмотря на астрономический госдолг в 1760 млрд евро (115,8% ВВП) и включение в зловещую аббревиатуру PIGS, до последнего времени Италии удавалось создавать видимость благополучия. Берлускони излучал оптимизм и пытался убедить граждан в том, что «ситуация не драматична» и «правительство не будет залезать к ним в карманы». Он отмечал, что большая часть долга приходится на внутренних кредиторов и словно мантру повторял фразу о том, что Италия является «островком стабильности».

Однако после утверждения в парламенте правительственного плана сокращения бюджетных расходов, который за два года позволит сэкономить порядка 24 млрд евро, политическая обстановка в стране резко изменилась. Рейтинг премьера, который составляет пока 50%, пополз вниз, тогда как его главный политический соперник, председатель палаты депутатов Джанфранко Фини, напротив, начал набирать очки. Как отмечают итальянские политологи, харизматичный консервативный лидер, являющийся сооснователем партии «Вперед, Италия», Фини может перехватить власть у Берлускони. «Нынешний премьер, — пишет газета Il Sole 24 Ore, — привык творить чудеса, а не требовать жертв от населения, и теперь он мечется между необходимостью жестких мер и боязнью утратить популярность».

В целом нынешний кризис привел к усилению роли стран зоны евро внутри ЕС. Фактически речь идет о постепенной институционализации нового европейского органа, который условно можно назвать экономическим правительством ЕС. Он включает в себя лидеров 16 государств еврозоны и президента Европейского совета Хермана Ван Ромпея. По словам экспертов, таким образом в жизнь воплощается концепция «Европы разных скоростей»: создается «продвинутое» ядро и «отстающая» периферия с разными правами и обязанностями.