Лишние люди

На днях в газете The New York Times появилась статья о проблемах одной бостонской семьи. Типичные представители среднего класса живут тремя поколениями вместе: дед-пенсионер Уильям Николсон, прошедший Вторую мировую войну и ставший потом биржевым брокером, 57-летний отец Дэвид Николсон, построивший карьеру от рядового клерка до управляющего производственной компанией, и сын — 24-летний Скотт Николсон, окончивший с отличием университет, но уже многие месяцы безработный. Несмотря на то что молодой человек уже полгода ежедневно рассылает резюме в десятки компаний, за все это время ему поступило лишь одно ответное предложение с зарплатой 40 тыс. долларов в год, что для США очень скромная сумма.

Безработные «миллениалы»

Поколение 18—29-летних, которое уже получило прозвище «поколение Y», «поколение эхо-бумеров» или «миллениалы» — молодежь, вышедшая в США на рынок труда в 2000-е, в том числе в самый разгар мирового финансового кризиса, находится сегодня в очень сложном положении (график 1). Не помогают никакие красные дипломы — компаниям в условиях рецессии не нужны ни отличники, ни троечники. Среди «миллениалов» 14% ищут работу и не могут найти — этот показатель никогда не поднимался выше со времен Великой депрессии (кстати, для возрастной группы 16—24-летних уровень официально зарегистрированной безработицы составляет 19%, а для группы 16—19 летних — 26,7%!). Еще 23% вообще не ищут работу, то есть всего безработных среди молодежи 37%, что также рекордный показатель с 30-х годов. Те, кто окончил колледж, находятся в чуть лучшем положении относительно среднестатистических показателей — не могут найти или не ищут работу 17%. Уровень безработицы среди молодых американцев с дипломом колледжа составляет сегодня 5,5%, что вдвое больше, чем в 2007 году, когда кризис только начинался.

В европейских странах ситуация с безработицей среди молодежи не лучше. По данным Европарламента, более 5,5 млн молодых людей в Евросоюзе моложе 25 лет в декабре 2009 года были безработными, что составляет 21,4% от всей европейской молодежи. По сути, каждый пятый молодой европеец — безработный.

Упомянутый Скотт Николсон пробовал решить свою проблему, сделав ставку не на диплом, а на самое простое, что есть в наличии, — молодость и силы, и пойти служить в армию по контракту. Но оказалось, что жесткие медицинские критерии отбора не позволят этого сделать, хотя весь предварительный курс военной подготовки он успешно прошел. Сейчас молодой специалист по истории и политологии перебивается случайными заработками — ремонтирует ограды соседям, безуспешно пытаясь найти работу менеджера в страховой компании.

Невыгодные люди

Проблему безработицы можно рассматривать в чисто экономическом ключе, рассуждая о том, какой уровень безработицы является нормой, какой — высок, как на него влияет кризис. Но если отвлечься от экономических абстракций и взглянуть на проблему просто с позиций здравого смысла, то мы увидим совершенно ненормальную по своей сути ситуацию: молодые, находящиеся в расцвете сил и здоровья, образованные и желающие трудиться люди невостребованны. Сначала оказалось, что балластом для экономики являются пенсионеры, что экономически невыгодны неработающие матери и женщины с детьми, которые не могут работать полный рабочий день. И первое, и второе — античеловечно по сути, но объяснимо хотя бы формально: человек должен в нынешней системе работать и «быть окупаемым». Но когда выясняется, что экономике не нужны молодые, образованные и сильные, способные работать максимально много и максимально производительно, то появляется вопрос: а что это вообще за экономика?

Каков наиболее востребованный работник сегодняшнего дня? В отличие от предположе­ний фу­турологов-пост­инду­стриалистов, это вовсе не «интеллектуальный пролетарий» — для таких специалистов место, конечно, есть, но сделать все западные страны постиндустриальным раем так и не удалось. Вынос производств в страны третьего мира показал: герой современности — это восточноазиатский рабочий со скромной зарплатой, обслуживающий конвейер производства дешевых массовых товаров, для которых «центральные офисы» в Европе и Америке придумывают брендово-имиджевую составляющую. Получающие свои высокие доходы от «нематериальной части» производимых товаров и услуг и некоторая масса дешевой рабсилы вполне в состоянии поддержать такую систему на плаву. Но целый ряд категорий людей в ней вообще лишний.

В России существует история о мифической цитате Маргарет Тэтчер, где говорится о том, что русских должно остаться 15 миллионов — минимальное количество, достаточное для того, чтобы добывать сырьевые ресурсы и обслуживать газо- и нефтепроводы. Первоисточник то ли был, то ли нет, то ли говорилось не про 15 миллионов, а про «небольшую эффективную часть советской экономики и занятое в ней население», которое, собственно, и имеет право на существование. Но главное тут не авторство и не цифра, а сама идея, которая довольно успешно проводится в жизнь на территории всего бывшего СССР. Тот, кто не выгоден экономически, не нужен. А как мы можем видеть, такой экономической системе на нынешнем этапе становятся не нужны не только непонятные русские на окраине «золотого миллиарда», но и сами же европейцы и американцы.

Тех, кто не может найти работу из-за кризиса, можно считать жертвой ситуации. Но большинство развитых стран, не говоря уже о более бедных государствах, постоянно сталкивается с безработицей структурного типа, когда часть квалифицированной рабочей силы в принципе не может найти работу, так как в экономике невостребована их специальность.

Всего на всех не хватит

Кроме экономического аргу­ме­нта, вопрос ненужности слишком большого количества людей как в экономике так и на планете в целом имеет еще более старый аспект. Это мальтузианские теории «перенаселения», и возникшая на их основе теория устойчивого развития. Полемизируя со своими гуманистически настроенными современниками, утверждавшими, что рост численности населения есть благо, Мальтус утверждал, что люди, как и другие живые существа, размножаются быстрее, чем это позволяют имеющиеся у них в наличии ресурсы. В частности, рост населения при благоприятных условиях происходит в геометрической прогрессии, а объем пригодных для возделывания почв с учетом их убывающего плодородия с такой скоростью увеличиваться не может. И если рост численности населения ничем не тормозится, то в итоге — перенаселенность, экономические потрясения, голод, войны.

Мальтус создавал свою теорию в конце XVIII века. Как окажется впоследствии, научно-технический прогресс позволит человечеству радикально увеличить ресурсы, и аграрная модель общества останется в прошлом. Если сегодня кто-то где-то голодает, то вовсе не потому, что на всей земле нет средств его накормить, — это уже вопрос того, как в мире распределен имеющийся объем доходов и материальных благ.

Кроме того, в XX веке человечест­во столкнется с таким явлением, как демографический переход (график 2). Если создать человеку максимально благоприятные условия, где его жизни и здоровью ничто не угрожает, детская смертность близится к нулю, доступно множество материальных благ, есть комфортное жилье и т.п., то в любой стране мира рождаемость начинает снижаться, и от модели с 10—15 детьми, из которых не все доживут до совершеннолетия, семьи переходят к модели с 1—3 детьми. Кроме того, повышение уровня жизни чаще всего означает возможность учиться и работать для женщин, а это также становится ключевым фактором перехода к модели малодетной семьи.

Что все это означает? Что сначала, после открытия в XX веке вакцин и новых лекарств, в развивающихся странах удалось снизить смертность, при том что рождаемость оставалась высокой — отсюда взрыв численности населения. Но в дальнейшем, чем выше поднимается уровень жизни, тем медленнее становится этот рост, и в конечном счете страна приходит к модели равновесия, либо в менее благоприятном варианте — убыли населения за счет низкой рождаемости. Последнее уже можно наблюдать в ряде европейских стран.

Однако неомальтузианские теории существуют и сегодня. Их основной объект внимания — жители стран третьего мира. Они, мол, не умирают так, как раньше, от голода и болезней, в то же время детей рожают много, вписаться в современные экономические модели не могут и в конечном счете оказываются балластом на шее более благополучной части человечества, которая вынуждена их кормить и лечить.

Балласт или ресурс?

В итоге складывается парадоксальная ситуация, в которой лишними оказываются все. И европейские пенсионеры, и многодетные африканцы, и американские выпускники колледжей, и неприспособившиеся к «рынку» россияне. Получается, что такой модели мироустройства и экономики, в которой нашлось бы место всем, сейчас не существует. Это еще более странно. В конце концов, люди живут на этой планете не только для того, чтобы эффективно работали станки, продавались акции и рос ВВП. Все перевернулось с ног на голову: не хозяйственные системы приспосабливаются для оптимального удобства жизни всех, а, напротив, — весь мир приспосабливается к жизни по искусственным правилам, цинично к тому же выдаваемым за само собой разумеющиеся. На самом деле все экономические модели в своей основе имеют определенную идею, причем идею не экономическую, а социально-мировоззренческую. В нынешней приоритет интересов человека, а не экономических субъектов формально существует, записан в конституциях и декларациях, но де-факто человек интересен в большинстве случаев лишь как потребитель, работник или владелец капитала. Как минимум это однобоко, как максимум — античеловечно.

Есть и менее пафосные претензии. Молодой человек из Бостона, о котором шла речь в начале нашей статьи, так же, как и миллионы других безработных молодых людей, с их образованием, энергией, желанием работать, — это огромный ресурс, который нигде не задействован и никому не нужен. Сколько полезного могли бы сделать эти люди! Неужели все проблемы человечества решены? Всюду, включая Марс, цветут сады? Найдены лекарства от всех болезней? Освоены новые источники энергии? Идея о «конце истории», конце развития, ненужности «лишних ртов» — идея не просто ложная, а к тому же и примитивная по своей сути, идея тех, кто неспособен взглянуть на мир шире, увидеть не только то, что было и есть, но и то, что может быть. Главный источник развития сегодня — это человек, потому что только человек способен на творчество, создание новых технологий, на развитие той интеллектуальной, «разумной» составляющей современного мирохозяйствования, о которой мечтали футурологи-прогрессисты. Только это должна быть не ущербная нынешняя ветвь постиндустриального прогресса, в которой «интеллектуальной составляющей» и «экономикой услуг» оказываются новые бренды и маркетинговые ходы.

Можно возразить: а с чего это автор так уверен, что все эти сегодня невостребованные экономикой люди так хотят трудиться? Может, они, наоборот, предпочтут и дальше сидеть на пособиях по безработице, благо в развитых странах они вполне достойные?
Говорить о безработных бедных, для которых работа — вопрос выживания, не стоит, они готовы браться за любое дело. Пример тому — ситуация на постсоветском пространстве. Все мы видели, как инженеры превращались в менеджеров, научные сотрудники — в специалистов по продажам. Как в прошлом работавшие в школах и на заводах граждане бывших советских республик становились и становятся ремонтниками и дорожными рабочими. Но если спросить пресловутого таджика со стройки или бригаду ремонтников из Молдавии: «А вы хотите зарабатывать именно так?», вряд ли это предел их мечтаний. Но, главное, если спросить: «А как же вы предпочли бы жить?», весьма мало людей, скорее всего, скажут, что мечтают не работать вообще и вести жизнь праздного рантье. Обычный ответ обычного человека — хочу нормально работать и достойно зарабатывать. Да и те, кто «наслаждается» благополучием на пособии в Европе или США, если бы им предложили заняться чем-то связанным с их специальностью, полезным и интересным, вряд ли предпочли бы нынешний образ жизни. Все-таки ощущать свою востребованность — важная человеческая потребность. Европейская молодежь регулярно выходит на митинги с требованиями дать возможность работать.

И модель более здоровой экономики, помимо выравнивания всем известных функциональных дисбалансов в финансовой, торговой, налоговой сферах, обязательно должна включать в себя и этот аспект. Каждый, кто хочет заниматься делом на пользу себе и остальным, должен иметь такую возможность. Задача государства — помочь ее обеспечить. Не задействовать при поиске выходов из нынешнего кризиса главный ресурс развития — самого человека — не просто неразумно, это преступно по отношению к людям и к будущему.