Перезагрузка по Камерону

Известно, что мессианский пафос и осуждение «архаичных» режимов характерны лишь для британских либералов. Внешняя политика правительств тори традиционно куда более прагматична. Как отмечает The Spectator, «когда консерваторы Камерона сменили моралистов из окружения Гордона Брауна, в Британии произошло то же самое, что двумя годами ранее случилось в Вашингтоне, где реалисты из команды Обамы пришли на смену неоконам и крестоносцам — возобладал прагматичный подход к отношениям с великими державами». В Москве рассчитывали, что коалиционное правительство сумеет перевернуть страницу в затянувшейся саге о Литвиненко и осуществить, пусть и запоздалую, «перезагрузку» отношений. Именно поэтому президент Медведев принял главу британского МИД в своей личной резиденции, хотя по протоколу не обязан был этого делать. И несмотря на то что Хейг на переговорах озвучил традиционный список претензий, эксперты заговорили о «новой атмосфере» в диалоге Лондона и Москвы. Как пишет The Daily Telegraph, «два тандема — российский и британский — имеют много схожих черт: консервативно-либеральный дуализм, прагматизм, тесная связка с бизнесом. Все это сближает лидеров, и если не сразу, то с течением времени они найдут общий язык».

Холодная война в миниатюре

К концу лейбористской эпохи российско-британские отношения были идеологизированы до предела. Хотя нужно отдать должное Тони Блэру: он постарался наладить диалог с Кремлем. Начиная со встречи в московской пивнушке в 1999 году, он обхаживал российского президента Путина, рассчитывая установить с ним тесные неформальные отношения и играть со временем роль посредника между Москвой и Вашингтоном. В 2003—2004 годах он несколько раз пытался смягчить позицию России по иракскому вопросу, выступал в защиту политики Путина на Северном Кавказе и покровительствовал нефтяной компании BP, которая стала крупнейшим иностранным инвестором на российском рынке. Один из старейших и наиболее уважаемых членов палаты лордов епископ Шеффилд сформулировал основной принцип британской политики того периода в отношении России: «Молитесь на нее во всеуслышание, а слова критики произносите шепотом».

Политологи убеждены, что характерная для Блэра персонификация отношений с Москвой стала причиной последующего кризиса. «Роман Тони Блэра и Владимира Путина — это типичная любовная история с плохим концом, — заявил «Однако» редактор международного отдела The Financial Times Квентин Пил. — Лидеры сумели выстроить неплохие отношения. Однако в начале история с Березовским, а затем война в Ираке нарушили идиллию. Последней же каплей оказалось дело Литвиненко».

После убийства бывшего сотрудника КГБ в Лондоне в 2006 году Блэр вынужден был уступить давлению британских обывателей, склонных к восприятию России как авторитарной страны, неспособной справиться с проблемами преступности и коррупции. В деле Литвиненко нашли отражение все основные стереотипы, характерные для британцев по отношению к русским. Это и шпионские страсти в духе Джеймса Бонда (очередной фильм о похождениях агента 007 по странному стечению обстоятельств вышел на экраны сразу после смерти Литвиненко). Это представления о коварной византийской Московии, избавляющейся от своих политических соперников с помощью яда. И, наконец, привычный со времен Герцена образ пламенного «борца с режимом», нашедшего убежище в Великобритании. Масла в огонь подливали обосновавшиеся в Лондоне российские олигархи, которые вызывали у англичан раздражение, поднимая цены на недвижимость и предметы роскоши до астрономических высот. Закрытость этих людей, их нежелание говорить с прессой способствовали созданию вокруг них мрачной атмосферы, и традиционный образ «варварской страны» дополнялся представлениями о «диком российском капитализме».
Буквально через несколько месяцев после смерти Литвиненко Блэра на посту премьер-министра сменил Гордон Браун, педантичный чиновник, пообещавший отказаться от «соглашательской» политики своего предшественника. Продемонстрировать новый подход удобнее всего было в отношениях с Россией. Лондон пригрозил прекратить сотрудничество по ключевым направлениям, если Москва будет упорствовать в своем решении не выдавать британскому суду обвиняемого в убийстве Литвиненко Андрея Лугового, и объявил о высылке четырех российских дипломатов, связанных со спецслужбами. С этого момента началась вереница событий, которая могла бы войти в историю под названием холодная война в миниатюре. На высылку дипломатов российская сторона ответила зеркально, затем были закрыты провинциальные офисы British Council в России, задержана художественная выставка произведений русского искусства в Лондоне, и, наконец, начался конфликт между российскими и британскими акционерами ТНК BP.

По словам профессора лондонского Кингс Колледж Анатоля Ливена, «дипломатия Брауна стала триумфом для антироссийского лобби в Британии, в которое входят так называемые остаточные элиты, политики, живущие представлениями эпохи холодной войны, этнические диаспоры из Восточной Европы, лоббисты, отстаивающие расширение НАТО и интересы националистических групп в постсоветских республиках». «Для всех экспертов, которые позитивно относятся к нынешней российской власти, наступили нелучшие времена, — заявила в интервью «Однако» корреспондент Independent Мари Дежевски. — В эпоху Брауна практически никто не решался публично опровергнуть версию Березовского, стремившегося закрепить в британском массовом сознании негативный имидж России».

Пределы «перезагрузки»

Стоит отметить, что политический конфликт Британии и России не оказал никакого влияния на двусторонние экономические отношения. Даже в разгар кризиса в первом квартале 2007 года прямые инвестиции британского бизнеса в Россию превысили 3 млрд долларов. В свою очередь, российские компании обеспечили треть всех первичных размещений акций в лондонском Сити. Эксперты утверждали, что своим интересом к британской фондовой бирже они спасли ее от возможного поглощения германской.
Именно экономические интересы крупных корпораций Shell и BP вынудили лейбористов искать примирения с Россией в 2009 году. В Москву был отправлен глава Форин Офиса Дэвид Милибэнд, однако российские власти не посчитали его подходящей кандидатурой для «наведения мостов». В Кремле не могли простить предложение британского министра поменять Конституцию РФ, чтобы иметь возможность выдать Лугового. К тому же российские дипломаты были уверены в грядущем поражении лейбористов на парламентских выборах, а потому заранее готовились иметь дело с новым правительством консерваторов.
Когда премьерское кресло в Британии занял лидер тори Дэвид Камерон, в российской элите стали говорить о «перезагрузке» в отношениях с Лондоном. «Консерваторы понимают, — отметил в интервью «Однако» профессор Гарварда Нил Фергюсон, — что существует некое негласное сообщество тех, кто когда-то правил миром. И Соединенное Королевство вполне может наладить отношения с Россией хотя бы потому, что два этих государства принадлежат к одному клубу — клубу бывших империй». Британские СМИ, как левые, так и правые, заранее стали обвинять правительство Камерона в «сдаче британских позиций» и «желании замять проблему Лугового».

Однако не стоит забывать, что, еще находясь в оппозиции, тори довольно жестко высказывались по российскому вопросу. Камерон стал первым британским политиком, который нанес визит в Тбилиси после начала августовской войны, выразил солидарность с грузинским народом и пообещал сделать все возможное для скорейшего принятия Грузии в НАТО. Консерваторы утверждали, что кавказская кампания 2008 года является продолжением знаменитой «большой игры», которую вела с Россией Британская империя. «Будем честны. В Грузии русские победили. Они застали Запад врасплох, — заявлял экс-министр иностранных дел в правительстве Тэтчер лорд Пауэлл, который является сейчас главным советником Камерона по вопросам безопасности и отношений между Западом и Востоком. — Это поражение, и нам придется его признать. Однако мы можем и должны помешать повторению такого сценария в других странах постсоветского пространства».

И несмотря на радужные прогнозы политологов и перезагрузочные настроения, которые царили во время первой встречи Медведева и Камерона на саммите «Большой восьмерки» в Торонто, пока существенного прогресса в англо-российских отношениях не наблюдается. Британские спецслужбы отказываются восстанавливать контакты с ФСБ по вопросам международнго терроризма, Соединенное Королевство не собирается выдавать России Березовского и Закаева, а Россия не желает экстрадировать Лугового. Да и в случае резкого потепления в отношениях с Москвой Лондон уже не смог бы вернуться к традиционной роли посредника между США и Россией. В Британии понимают, что эта ниша занята и администрация Обамы при формировании своей «русской» стратегии будет прислушиваться к мнению «европейского ядра» и опираться на крупные континентальные державы ЕС, такие как Франция и Германия.

фото в анонсе: CORBIS/FOTOSA