«Трудный марш» Москвы и Варшавы

Однако лидер оппозиционной партии «Право и справедливость» Ярослав Качиньский обвиняет власти в «предательстве национальных интересов». Брат-близнец погибшего под Смоленском президента называет себя «врагом трубопровода». «Варшава, — отмечает он, — превратила транснациональный проект в «ленное владение Газпрома». Действительно, по словам экспертов, требования Евросоюза, который пекся о том, чтобы доступ к энергоресурсам был предоставлен «третьим лицам», соблюдены в договоре лишь формально. В реальности же российский газовый монополист сохраняет за собой абсолютный контроль над трубопроводом, соединяющим Западную Сибирь с Польшей и Германией. Правда, как отмечает советник президента Комаровского Омаш Наленч, гневные выпады Качиньского — это пустое сотрясение воздуха, ведь Москва и Берлин заинтересованы в газовом сотрудничестве и «разрушить трубу он смог бы лишь в случае двух победоносных войн с великими соседними державами».
В эпоху братьев Качиньских отношения Польши и России были накалены до предела. Официальная Варшава поддержала тогда «оранжевую революцию» на Украине, активно ратовала за размещение элементов американской ПРО на территории страны, спровоцировала общеевропейский скандал в связи с отказом Москвы снять запрет на ввоз польского мяса и была одним из главных критиков России до, во время и после «августовской войны» в Южной Осетии.
 

Перезагрузка по-польски

Как заявила «Однако» эксперт ИМЭМО РАН Ирина Кобринская, «антироссийская линия тандема близнецов очень не нравилась старым членам ЕС, в первую очередь грандам, и полякам указали на это. Неслучайно прагматичное правительство Туска пытается теперь убедить польское общество в том, что сближение с Россией не противоречит европейскому мейнстриму. По словам реалистов, к сотрудничеству с Кремлем призывают лидеры Германии и Франции, и, отважившись на «перезагрузку», Польша оказалась в весьма приличной компании».
Переломным моментом в отношениях Москвы и Варшавы стала, по мнению многих экспертов, трагедия под Смоленском, которая парадоксальным образом сблизила два народа. Поляков поразила реакция российских лидеров и обычных граждан, которые выразили искренние соболезнования своим соседям. Правительство в очередной раз признало вину России за расстрел польских офицеров в 1940 году, а один из государственных телеканалов показал болезненный для сознания многих россиян фильм Анджея Вайды «Катынь». «Действия России после смоленской трагедии были безупречны, — отмечала Gazeta Wyborcza. — Жест Путина, который на месте катастрофы, выражая солидарность, обнял премьер-министра Польши Дональда Туска, был жестом, обращенным ко всем полякам». Политологи стали уверять, что сложилась уникальная ситуация: у поляков и русских появилась возможность забыть о многовековом вооруженном соперничестве, как это сделали немцы и французы при Шарле де Голле и Конраде Аденауэре.
Однако Кобринская убеждена, что «трагедия под Смоленском лишь способствовала изменению общественных настроений в Польше, сближение же на государственном уровне началось намного раньше. В январе 2005 года Владимир Путин отправился на годовщину освобождения концлагеря в Освенциме. Решившись на эту поездку в тот момент, когда отношения двух стран достигли точки замерзания, он переломил ситуацию». Через три года в Москву прибыл Дональд Туск, бросивший накануне визита свою знаменитую фразу о том, что Россию нужно воспринимать такой, какая она есть. Это заявление стало политическим кредо правящей либеральной партии «Гражданская платформа». Важную роль в потеплении сыграли также визит Путина в Гданьск в сентябре прошлого года и его участие в памятной церемонии в Катыни незадолго до смоленской катастрофы. Россия фактически отказалась от своей трактовки истории, объявив действия СССР накануне Bторой мировой войны «национальным позором». А ученые из Москвы и Варшавы издали крайне политизированную монографию под названием «Белые пятна, черные пятна: сложные вопросы в российско-польских отношениях в 1918—2008 годах».
После того как в июле этого года на президентских выборах в Польше победу одержал кандидат от «Гражданской платформы» Бронислав Коморовский, в правящей элите страны не осталось идейных русофобов. В начале нулевых, конечно, чтобы не отстать от моды, Коморовский позволял себе критические выпады в адрес восточного соседа, утверждая, что на Россию «необходимо рычать, поскольку вежливый тон в Кремле воспринимают как признак слабости». Однако уже после избрания спикером сейма в 2007 году он занял более дружественную позицию по отношению к Москве и активно поддерживал инициативы правительства Туска по сближению с традиционным соперником. После смоленской трагедии он начал исполнять обязанности президента и сразу же отозвался на предложение российских властей о «перезагрузке». Во многом точку зрения Коморовского отражают слова близкого ему идеологически спикера сената Богдана Борусевича: «Как 70 лет назад Катынь проложила между нашими народами большой ров, так нынешняя трагедия этот ров засыпала». Однако польский президент убежден, что процесс примирения будет похож, скорее, на «трудный марш», чем на «спринтерский бег».

Варшавские русофобы

Как нельзя лучше этот тезис доказывают планы польских дипломатов по поводу предстоящего председательства Варшавы в Евросоюзе. С одной стороны, они обещают разработать долгосрочную стратегию ЕС в отношении России, поддерживать инициативы по введению безвизового режима и даже заключить с Москвой новое Соглашение о партнерстве и сотрудничестве. С другой стороны, своим приоритетом поляки называют развитие программы «Восточное партнерство», нацеленной на поддержку «неокрепших демократий на постсоветском пространстве», что, безусловно, воспринимается в Кремле в штыки. 
Польским «прагматикам» непросто справиться с внутренней оппозицией, которая уже обвиняет их в «предательстве национальных интересов» и «пророссийском уклоне». Для партии «Право и свобода» это один из немногих аргументов против нынешней «компрадорской» элиты. И хотя многим запомнилась прочувствованная речь Качиньского, размещенная на YouTube в День Победы, в которой он поблагодарил российских граждан «за каждую слезу, каждую зажженную свечу и каждое слово сочувствия», после поражения на выборах он вновь превратился в главного критика России. Принадлежащий его партии телеканал TVP1 продемонстрировал целую серию документальных картин, обвиняющих в смоленской катастрофе российское правительство. А сам Качиньский с прежним пылом обрушился на Москву, вспомнив ей все непрощенные обиды. Оппоненты утверждают, что лидер оппозиции — русофоб до мозга костей и было бы смешно рассчитывать, что он изменится. Но дело не в Качиньском. Не стоит забывать, что антироссийские настроения разделяет не только его электорат, но и некоторые приверженцы Туска, одобряющие взгляды премьера на развитие Польши, но подозрительно относящиеся к прагматизму во внешней политике.

Дело Закаева

Правительство вынуждено учитывать настроения своих избирателей и не перебарщивать с перезагрузочными инициативами. В этом смысле очень показательна недавняя история с арестом чеченского сепаратиста Ахмеда Закаева. В середине сентября он прибыл в Варшаву на заседание Всемирного чеченского конгресса и был арестован по запросу российской прокуратуры. В тот же день столичный окружной суд освободил его, мотивируя свое решение тем, что «пан Закаев получил политическое убежище в Лондоне». Правда, поляки попытались соблюсти политес в отношениях с Москвой, направив дело Закаева в апелляционный суд, который накануне визита российской правительственной делегации признал ошибочным вывод суда нижней инстанции о невозможности выдачи Закаева, однако при этом дело его закрыл. 
Такая политика, которая в просторечье называется и нашим, и вашим, вызвала раздражение в оппозиционном лагере. «Дипломатический скандал, связанный с экстрадицией Ахмеда Закаева, — отметила польский политолог Кристина Курчаб-Редлих, — можно описать с помощью русской метафоры «проверка на вшивость». Такое ощущение, что Москва захотела узнать, как далеко может зайти потепление в отношениях с Польшей. И замысловатые па, возникшие в результате смешения принципов и реальной политики, можно расценивать как знак возвращения вассальной зависимости нашей страны от России».
Однако и в России историю с Закаевым восприняли неоднозначно. «Разговоры о том, что после катынского покаяния и после того, как мы открыли все архивы, началась новая эра в отношениях Варшавы и Москвы, оказались блефом, — заявил в интервью «Однако» вице-президент Центра политических технологий Сергей Михеев. — Еще летом, когда все эксперты в один голос заголосили про «перезагрузку», было ясно, что это шоу окончится, а в сухом остатке мы увидим те же самые геополитические интересы и противоречия, которые были до этого».