Смотреть!

ПЛОХОЙ ЛЕЙТЕНАНТ

 

Вернер Херцог и его тотемная фауна, крокодилы, игуаны, птицы фламинго, стали культурными героями прошедшего Венецианского кинофестиваля. В конкурсе впервые участвовали две картины одного режиссера. Обе, «Плохой лейтенант» и «Сынок, сынок, что ты наделал!», остались без наград. Но в истории зафиксирован прецедент Херцога, в свои пятьдесят восемь лет сломавшего очередное незыблемое правило, и, скорее всего, не последний раз. «Плохой лейтенант» напомнил, как это бывает, когда кино выходит из клетки, бросает бубенцы и становится самим собой.

 

Николас Кейдж сутулится в роли полицейского Теренса Макдонаха, чья больная ломаная спина хронически требует от него втянуть или закинуться, сойдет и викодин. В Новом Орлеане, едва успевшем просохнуть после потопа, Макдонах занимается мелким рэкетом, отбирая у парочек дозы. Время от времени он с той же целью заглядывает в комнату вещдоков. На кривой спине лейтенант объезжает закон, добывая кокаин себе и красивой подружке, пока однажды Херцог не решается взглянуть на него очень издалека, откуда-то совсем с обочины формального сюжета. Объектив камеры ловит микроскопическую фигурку лейтенанта на какой-то проселочной дороге через распахнутые челюсти крокодила. Другой, сбитый машиной, горбится на шоссе бурой корягой. После этого ракурса все у Макдонаха пойдет наперекосяк, пока не станет совсем худо — обычное состояние героев Херцога, рожденных для титанических и обреченных усилий преодолевать тернии судьбы и природы. На этом пути герои впадают в экстатические состояния, которые превосходно удавались покойному Клаусу Кински, излюбленному артисту Вернера Херцога. Кейдж повторяет его безумные подвиги в пародийном контексте, играя наркотический делириум своего лейтенанта то ласково, на грани нежности, то болезненно жестко. Ему поют игуаны, и танцует для него одного в красных кумачовых штанах душа пристреленного мафиози. Соблюдение пустячных жанровых обязанностей дается Херцогу без усилий, хотя все, что касается поимки крупного торговца наркотиками, не вызывает у него эйфории. Чтобы испытать ее, разделив вместе со зрителем, Вернер Херцог смещает фильму, как пуле, центр тяжести, и тот начинает закладывать упоительные виражи, мало связанные со всей этой фабульной волокитой, вроде опроса свидетелей и следственной канители. Сияющий Кейдж, переливающаяся синью-зеленью игуана и безмолвно нарезающий воздух вентилятор в одном кадре, снятом откуда-то из-под стола, композиционно являют собой гармонию чистой кинематографической пробы. Теоретически сымитировать эту херцогову пластику несложно. На практике его язык почти не растаскан эпигонами, и малая порция такого первобытного романтизма, настоянного на такой непостижимой дикости, оказалась бы для их фильмов смертельной дозой пошлости. В семидесятые годы прошлого века труженик Херцог, на чьем хребте фильмы «Агирре, гнев Божий», «Фитцкарральдо», «Каждый за себя и Бог против всех», «Строшек», «Бруно С.», наравне с Фассбиндером считался лидером так называемого нового немецкого кино и мог пожрать на спор кожаный ботинок или броситься на кактус. Теперь он снимает странные документальные фильмы о дикой природе, живет в Лос-Анджелесе, совсем недалеко от земли обетованной, которую искал на соседнем континенте его конкистадор Лопе де Агирре, и наслаждается обществом игуан. Хотя он и пытался объяснять, что те отлично выражают наркотический делириум, но ясно же, что игуанам совсем не обязательно что-либо выражать. Даже когда делириум учтен и помножен на кассовые сборы. Смешная паранойя Николаса Кейджа в какой-то момент (совсем не сразу) подтверждает догадку, что Херцог на сей раз снял блистательную комедию. Про горестную жизнь простака, думающего, что он плут, и о руке Бога, которая, если подумать ее в виде руки, окажется рукой плохого лейтенанта, когда тот в самом начале фильма вытащит, перекрестясь, за шиворот бедолагу из затопленной тюрьмы. А после возьмется за самого лейтенанта-горемыку, не пожалевшего ради того случая самых дорогих своих подштанников. Сперва возьмет его за горло, но скорректирует захват и выведет под локоток из-под юрисдикции Голливуда.

 

США, 2009. 121 мин. Режиссер Вернер Херцог. В ролях: Николас Кейдж, Ева Мендес, Вэл Килмер, Брэд Дуриф. В прокате с 26 ноября

 

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЭММЫ БЛАНК

 

В черных комедиях редко бывает так много лета и света. А у Алекса ван Вармердама солнце светит и растет трава, будто ничего экстраординарного не происходит. Море шумит, а озеро, напротив, покойно, воздух прозрачен и тих, лето в самом разгаре, и все в порядке вещей. Эмма Бланк, увядшая дама из усадьбы, что в дюнах, собирается отправиться с этого света на тот, да никак не отчалит. Мешает злокозненная родня, не одобрявшая ее жизнь и не намеренная оплакивать ее смерть. Родственники не то чтобы многочисленны, зато истово проявляют скверный нрав. Иссохшая в такой среде Эмма Бланк, мать злобной хабалки, супруга безусого конформиста, тетка туповатого недоросля, сестра тучной сластолюбивой матроны и антропоморфного барбоса, дает сей честной компании шанс проводить ее в последний путь с любовью. Каждому предоставляется возможность одарить будущую дорогую усопшую сокровищами души, каждый может согреть ее своим теплом, принести стакан воды, утишить боль, утешить добрым словом, человеческим жестом. Может быть, небескорыстно. Любовь, однако, не клеится, добро не цветет. Персонажам не дается доброе участие, даже когда составлен подробный сценарий, расписаны и выучены роли, назначена мзда. Братец Тео одарен более других, он, как предписывает роль, ходит на двор, душит дичь. Он собака. Его играет сам Вармердам, поручающий себе ключевые роли в своих фильмах. Придуманный Эммой Бланк для смягчения душ ритуал милосердия требует некоторого вдохновения. Бездарные артисты только раздражают, и Эмма Бланк почти передумала умирать, придумывая все более унизительные фокусы для своей маленькой труппы. Но общество спектакля, сценой для которого становится весь дом, не хочет этого замечать. В спектакле «Оргия толерантности» Яна Фабра, фламандского соседа Вармердама, показанном в эти дни на фестивале NET, речь шла о том, насколько далеко может зайти современный человек, договариваясь с самим собой, отодвигая все дальше и дальше границу нормы. Вармердам эту границу видит только издалека. Кроме того, его Эмма Бланк — это своего рода пустая графа, в которую можно вписать все что угодно, любую властную инстанцию, вплоть до государства, если и требующего любви, то непременно на собственных условиях. Нидерланды, 2009. 89 мин.

 

Режиссер Алекс ван Вармердам. В ролях: Марлис Хеер, Аннет Малербе, Жене Бервутс, Алекс ван Вармердам. В прокате с 19 ноября

 

ПОХОРОНИТЕ МЕНЯ ЗА ПЛИНТУСОМ

 

Величественный и грандиозный бенефис Светланы Крючковой. Ее косматая сказочная бабуля-карга с собственноручно расцарапанным под воинственную окраску лицом довольно сильно отличается от бабушки, описанной Павлом Санаевым в его автобиографической повести. Действующие лица повести в фильме смягчены, становятся персонажами какогото гипертекста про советскую жизнь. Все, кроме ребенка, Саши Савельева. Они перестают быть самодостаточными характерами, когда великими, а когда и ужасными, и превращаются в страдальцев, кто от болезни, кто от времени, вспомним, советского, застойного, душного. Бабушка, персонаж песенный, являет массив лютой любви в невыдуманной речи, в страшных и смешных беспримерных сволочизмах. Крючкова транслирует жестами, монументальностью поз, кликушеством, воем и ревом, речевой дичью уходящую советскую натуру, животную жалость к себе и безжалостность к миру. Тут клекочет душераздирающая стихия игры, стилистически не вполне близкая повести, но отчасти и высветляющая ее смыслы.

 

Россия, 2009. 116 мин. Режиссер Сергей Снежкин. В ролях: Александр Дробитько, Светлана Крючкова, Николай Петренко, Мария Шукшина, Константин Воробьев. В прокате с 3 декабря

 

ПОРКО РОССО

DVD-издание

Лирическая история потери себя и круглейшего одиночества на суше и на море. Единственный фильм Миядзаки без внешней магии. То странное обстоятельство, что у 36-летнего пилота Марко Пагота усы располагаются под свиным пятаком, предлагается воспринять как данность, вроде превращения в жука у Кафки. В юности Марко не погиб в воздушном бою и героем, выходит, не стал. Но видел, как текла над облаками река подбитых аэропланов и как впадали в ее русло товарищи, смешиваясь с машинами неприятеля. На землю он вернулся свином Порко Россо, свободным от ВВС и политики, поскольку «для свиней нет ни законов, ни правительства». Порко на алом гидроплане охотится на пиратов Адриатики, неплохо зарабатывает, а в нерабочее время смолит житан, слушает французский шансон и заходит пропустить стаканчик к мадам Жиль, которая помнит его еще человеком. Другая странность этого кино в том, что, скрестив романтический фильм нуар с экзистенциальной драмой человека, лишившегося существенных людских свойств, а костюм Хэмфри Богарта, идущего по взлетной полосе «Касабланки», с эффектным летчицким антуражем, Миядзаки окрашивает свою анимацию в яркие чистые цвета. Тем самым вознося этот взрослый, слегка циничный антимилитаристский фильм до небесные наивные воздуся сказки про воздухоплавание, летательные аппараты и тонкость душевной организации, свойственную людям до известного предела.

Япония, 1992. 93 мин. Режиссер Хаяо Миядзаки DVD-9 (2 слоя). Дистрибьютор: RUSCICO