Меченные атомом

Найти в небольшом Оренбурге комитет ветеранов подразделений особого риска — так назвали свое объединение жертвы ядерного взрыва 1954 года — почти невозможно. Формально их пустила в свои апартаменты администрация города. Но на деле в ее особняках им места нет. Приютил группу риска областной комитет ветеранов Великой Отечественной войны. Два раза в неделю фронтовики разрешают воспользоваться их комнатой и телефоном. День нашей встречи был неприсутственным для «рискачей», как их называют ветераны. И Петр Мазин, председатель областного отделения комитета ветеранов подразделений особого риска РФ, предложил поговорить в фойе областного комитета социальной защиты. «Ну а куда деваться? — извиняется Мазин. — Мне один чиновник вообще заявил: «Зачем вам здание? И так скоро перемрете».

ГРУППА РИСКА

Чиновничий расчет на то, что время все спишет, предельно грамотен. Движение за то, чтобы приравнять участников и свидетелей взрыва 1954 года к статусу чернобыльцев, получающих льготное медицинское обслуживание и прибавку к пенсии, началось в 90-х годах. Подписанный тогда президентом Ельциным указ «О мерах по защите населения, проживающего в зоне влияния ядерных испытаний», дал надежду 1070 оставшимся в живых отставным военным, которые подтвердили свое участие в событиях 54-го. Из них лишь 39 человек получили статус пострадавших, до первой выплаты пособия дожили 25 человек. Сегодня осталось 24 «рискача», получающих 1000—3500 рублей прибавки к пенсии (размер зависит от группы инвалидности) и бесплатное медицинское обслуживание. «Бывает, «инвалидные» месяцами не платят», — сокрушается Лидия Лебедева. У пожилой женщины больные ноги. Тем не менее она, как заместитель Петра Мазина по Комитету ветеранов подразделений особого риска, обходит многие инстанции, чтобы помочь остальным тысяче с лишним пострадавших добиться причитающихся им выплат. Эти люди не успели оформить документы. А сегодня им отказывают.

«Чиновники приводят оскорбительные аргументы, -— объясняет Петр Мазин. -— Мне во всех кабинетах говорят: «Нет отдельного закона об особом риске. Есть только о чернобыльцах».

Министр здравоохранения и социального развития области Нина Пивоварова в интервью «Однако» лишь развела руками: «Федерального закона о пострадавших от рисков нет, и мы вынуждены действовать в рамках закона, приравнивая этих людей к инвалидам, если это позволяют сделать их болезни».

Сразу три ветерана Тоцка — Борис Акулинин, Михаил Израилевич и Виктор Языванов, — оскорб-ленные таким отношением, решили судиться. Они требовали признания за ними статуса пострадавших от атомных испытаний 1954 года. В комитете ветеранов подразделений особого риска преподносят выигранные ими суды как победу — через три года разбирательств всех троих приравняли к инвалидам третьей группы и прибавили к пенсии по 1000 рублей.

«Это не победа, — считает Михаил Израилевич, — это подачка. Нас так и не признали пострадавшими, но дали инвалидность. Получается, что ее мы нажили с годами».

Но не только отвоеванная через суд инвалидность, но и статус «рискача», оставляют людей, пораженных радиацией, бесправными. Евгений Проскуряков, получивший заветный статус в конце 90-х, тогда же был прикреплен к аптеке, где ему частично бесплатно, частично по льготным ценам должны выдавать лекарства. «За пять последних лет, — говорит Проскуряков, — не то что лекарств, прописанной по рецепту минеральной воды получить не могу. Все покупаю за свой счет. Вру, бывают исключения. Перед Днем Победы, например, что-то дают, из того, что подешевле, а то что нужно… У меня год назад взяли три рецепта на лекарства от онкологии. Они стоят от 800 до 1500 тыс. рублей за упаковку. Их мне надо принимать по две-три в месяц. Когда отоварят — не знаю».

Так, по свидетельству Петра Мазина, в области поступают с большинством ветеранов тоцких учений. Такая нерасторопность и нежелание помочь лишь усиливается, когда речь заходит о мирном населении, подвергшемся когда-то действию «Татьянки».

СОЛНЦЕ В ТЕМНОТЕ

Инвалид Валентина Лунева живет в деревне Маховка Сорочинского района, которую атомный гриб выжег дотла. В качестве компенсации Министерство обороны СССР построило маховцам «комфортабельный» поселок Каганович. Из него деревенские удрали через год и отстроили родную Маховку заново.

Об атомных учениях Лунева вспоминает как о забытом кино — частями и с длинными паузами.

«Как ухнуло, я сразу потеряла слух, -— рассказывает она. -— Дальше все было как в немой ленте. Из ушей и носа потекла кровь. Казалось, что я — это не я. Когда земля начала качаться, мы с дочками выбежали на улицу. Увидели огненный шар и подумали, что это еще одно солнце. Потом навалилась темнота. Дочки потеряли сознание, их увезли в больницу. Ко мне слух вернулся на третьи сутки. Но уже не слышу как раньше. Да и ноги отказывают». Иван Катков вместе со своим братом-близнецом от принудительной эвакуации сбежал на огород. Рано утром братьям родители наказали прополоть картофель, вот мальчишки и укрылись в его ботве. «Брат, когда рвануло, — с грустью вспоминает Катков, — полез на крышу — смотреть на новое солнце. У нас тогда почти все, кто остался, стояли на крышах. Так было виднее. Мои домашние даже штаб учений рассмотрели. Когда сначала стемнело, а потом вспышка ослепила, брат охнул: «Солнце в темноте».

Еще Катков помнит, что те, кто наблюдал за происходящим с крыш, первыми умерли от лейкоза. Родителей не стало через год, за ними еще через три года ушел брат. Самому Ивану врач много лет спустя по большому секрету объяснил: «Тебе просто повезло». У парнишки болела нога, и он остался в овраге-огороде — в невольном укрытии, спасшем от максимальной радиации. Ни о каких компенсациях Катков сегодня слышать не хочет: «Да вы что?! Это ж вам не чеченская война. Эдак, если каждый будет лезть в государственный карман, страну оберут до нитки». Судиться ни с кем не собирается и помощи ни от кого не ждет.

Участником тех страшных учений был муж Валентины Луневой, военнослужащий. И ей, как вдове, полагается компенсация на продовольственные товары в размере 300 рублей в месяц. Этих денег пожилая женщина не видела ни разу. «Слышала, судиться надо, — говорит Лунева, — но куда я поеду с больными ногами?» О том, что ей, обычной деревенской женщине, пострадавшей от атомных испытаний, когда-нибудь будет назначена инвалидная пенсия, женщина даже не мечтает. За последние пять лет «рискачи» подали 25 судебных исков в защиту атомных вдов. Из них 17 дел выиграли.

МЕЛОЧИ ВТОРОГО ЧЕРНОБЫЛЯ

Мазин не сдается. У него на очереди еще десять судов и почти несбыточная мечта — реабилитация не только пострадавших, но и «лечение» земли вокруг Тоцка.

Препятствий на этом пути у «рискача» много. Так, архивы Тоцкой районной больницы с 1954 по 1980 год уничтожены. Частично они сохранились в распоряжении профессора Оренбургской медицинской академии Михаила Скачкова, утверждающего, что в 1960—1970 годах в близлежащих от эпицентра взрыва деревнях от онкологии умерли 3209 человек разного возраста.
«Было два пика смертности, — говорит Скачков, — в начале 60-х и в начале 90-х. Мы изучили иммунологию у детей и внуков тех людей, кто пережил взрыв. В их иммунограммах почти не работает система защиты организма от рака. Понимаете, третье поколение людей, переживших ядерный эксперимент, живет с предрасположенностью к онкозаболеваниям».

В 1996 году ученые Оренбургской медицинской академии вместе с МЧС РФ провели комплексное исследование территорий, прилегающих к Тоцку. Выяснилось, что через тридцать лет после атомного взрыва у людей полученные данные по частоте и спектру генетических отклонений сходны с теми, что есть у жителей Брянской области, пострадавших от взрыва Чернобыльской АЭС. «Наши исследования показали, что хроническое воздействие в так называемых малых дозах, может быть так же опасно, как и разовое облучение, — говорит доктор медицинских наук, профессор Оренбургской медицинской академии Виктор Боев. — Снижение иммунного статуса у местного населения, особенно у детей, может быть наследственным и требует комплексного обследования и лечения».

Ученые настаивают на том, что детальному изучению должны быть подвергнуты не только люди, но и экология. Так, по данным исследований 1996 года, картина с мутацией почв еще хуже, чем с людьми. Местами тоцкая земля в 1,5 — 2 раза превосходит зараженность последствиями радиации почвы Брянской области. Вот только лечить природу и людей никто не собирается. Точнее, с 1996 по 2000 год была разработана и принята программа оздоровления населения и земель Оренбургской области. Но из-за дефолта, а потом отсутствия средств действие программы откладывали. К 2005 году она была профинансирована менее чем на 10%. А сегодня у нее и вовсе появились влиятельные противники.

«Прямого ядерного воздействия на людей в 1954 году не было, — говорит Сергей Зеленцов, академик РАН, специалист по проблемам ядерного оружия и участник тоцкого ядерного взрыва. — Проблему раздули в начале 90-х, когда началась усиленная борьба против испытаний атомного оружия. Тогда и появилось много желающих приписать свои возрастные болезни к последствиям тех далеких учений. Вот ведь в чем проблема. А вы попробуйте посетить место взрыва. Не обнаружите его, несмотря на все старания».

Подобные аргументы Петру Мазину приводят и высокие чины из областной администрации. Он невозмутим: «Вы тоже, несмотря на старания, не обнаружите места взрывов в Хиросиме и Нагасаки. Через несколько лет то же будет и с Чернобылем».

Совсем недавно Мазину пришлось сопровождать в Тоцк солидную научную делегацию из Петербургского радиевого института имени В. Г. Хлопина. Он спросил у одного из ядерщиков: «Есть шанс у Оренбургской области на реабилитацию земель, прилегающих к Тоцку»? «Вы еще не видели «Маяка» в Челябинске и Красноярска-1, — был ответ. — Там вообще эвакуировать людей из отдельных деревень надо, а цеха заводов срочно закрывать. А вы тут со своими мелочами…»

ГДЕ ЕЩЕ ИСПЫТЫВАЛИ АТОМ

В течение 1949—1990 годов в СССР было проведено 715 ядерных взрывов различного типа. По данным МЧС РФ, такая атомная активность привела к радиоактивному загрязнению окружающей среды разных регионов страны. В наибольшей степени пострадали Челябинская область, Красноярский край, Архангельская и Мурманская области, республика Башкирия, Оренбургская, Курганская и Свердловская области. А также Семипалатинская, Восточно-Казахстанская (Усть-Каменогорск), Кызыл-Ординская и Джесказганская области (все — Казахстан).
Источник — МЧС

НАСТУПЛЕНИЕ ОНКОЛОГИИ

По данным радиоэкологической и медицинской экспертизы 1996 года, оценивавших последствия атомных учений 1954 года, «в районах, расположенных вблизи Тоцка, с 1985 по 1995 год наблюдался прирост онкологических заболеваний:
— органы дыхания — 225%
— щитовидная железа — 260%
— лимфатическая и кроветворная система — 670%
— кожа — 131%.
— онкозаболеваемость детского населения возросла в два раза».
Источник — Оренбургская медицинская академия 

Антон САМАРИН