Цена шубы во многом зависит от стоимости сырья, из которого она сделана. Поэтому в отдельные годы можно весьма выгодно купить меховое изделие высокого класса. Мировые цены на мех и пушнину цикличны, каждые четыре-пять лет происходит падение. На сей раз оно совпало с глобальным экономическим кризисом. Цены на меха и пушнину формируются на аукционах, где продается более 90% сырых, невыделанных шкурок. Брокеры и производители со всего мира закупают сырье на торгах. По данным информационного бюллетеня «Пушные аукционы», в 2009 году на майских торгах в Финляндии шкурка норки подешевела примерно на 30%, в мае на аукционе American Legend — на 30—40% по сравнению с предыдущим годом. Было продано меньше половины выставленных на торги коллекций (шкурки одного вида меха). Сентябрьские аукционы в Финляндии и Дании показали небольшой рост цен на все виды меха, но продать удалось не все. Организаторы опасались обвала по некоторым позициям, поскольку российские оптовики отказались от массовых покупок из-за валютного скачка. Брокеры и меховые фабрики хорошо разбирали только классику — коричневую норку и голубого песца, спрос на которые неизменен.
За последние 50 лет крупнейшим потребителем мехового сырья стал Гонконг. «Эта страна выкупает почти 60% мирового производства меха, в основном шкурки норки и лисицы. Шьет готовые изделия, 95% которых продает за рубеж, включая такие страны, как Италия, Япония, Корея, Россия, Испания и США», — говорит Марина Агафонова, PR-менеджер ГК Step by Step. Наша страна всегда считалась одним из ведущих в мире производителей пушно-мехового сырья и одним из ведущих потребителей готовых изделий (мы поставляли на экспорт всего 20% сырья). Сегодня Россия остается крупнейшим потребителем шуб и шапок, но теперь мы вынуждены закупать за границей не только готовые изделия, но и шкурки для их производства внутри страны.
ПУТЬ НОРКИ
Поступающие на аукционы шкурки от разных фермеров сортируются по цвету и качеству, из них формируются лоты. Например, на финском пушном аукционе мех делится на пять категорий: первые три под брендом SAGA FURS. «Далее идет товар второго сорта, это уже не такой игристый мех, но практически бездефектный. Затем — низкозачетные шкурки, они отсеиваются и выставляются только на майском аукционе в конце сезона», — поясняет Дмитрий Ларионов, менеджер Finnish Fur Sales по России.
Обычно каждая шкурка имеет метку зверохозяйства, поэтому владелец сырья не боится потерять его. Российские шкурки норки продаются не только с аукционов компании «Союзпушнина», но и на финском аукционе. В Хельсинки они выставляются отдельной, так называемой восточноевропейской коллекцией. Цена нашего меха примерно на 20—30% ниже, чем скандинавского. Причина не в географическом происхождении или качестве: наши хозяйства в любом случае дают товар неоднородного качества, в том числе и достаточно высокого, а значит, могут быть присоединены к лотам с дорогими мехами. Дело в том, что у российского сырья нет сертификата гарантированного происхождения – OA (Origin Assured). Этикетка ОА означает, что шкурка промыслового или клеточного зверя происходит из страны, где действуют национальные стандарты, регулирующие производство и заготовку меха и пушнины. В России таковых норм нет. Не имеют сертификатов также Китай, Украина, Белоруссия.
Кроме того, шкурки из России и Западной Европы, выставляемые на аукционе, выглядят по-разному, поскольку отличаются технологии их первичной выделки. «Наши обрабатываются мехом внутрь, а финские — мехом наружу. Западная технология дешевле, что позволяет экономить и повышать производительность труда», — поясняет Владимир Бозов, директор зверохозяйства «Новые меха», председатель совета директоров Национальной ассоциации звероводов России (НАЗР). Перейти на более дешевый способ обработки отечественные звероводы не могут, поскольку необходимо потратиться на специальное оборудование. Но даже если его закупят, то шкурки мехом наружу будет трудно продать на внутреннем рынке, потому что российские переработчики сырья привыкли к другому внешнему виду. Значит, придется снижать цену. Везти же на аукцион экономически невыгодно, потому что нет сертификата ОА», — заключает Владимир Бозов.
Не исключено, что даже при наличии сертификата ОА российская пушнина будет менее востребована на мировых торгах. Ведь каждый аукционный дом продвигает свои марки. Знаменитая черная коротковорсная норка Blacglama — придуманный в 1960-х годах бренд. Он происходит от Black (черный) +GlaMA (от GLMA — Норковая ассоциация Великих озер). Уже почти 40 лет Blacglama рекламируют звезды Голливуда, она стала символом роскоши и качества. Сегодня Сиэтлский аукционный дом ориентирован на две марки — American Legend и Blacglama. Вслед за ним и другие аукционные дома стали разрабатывать свои бренды. На финском аукционе предлагается SAGA FURS. Копенгагенский аукцион рекомендует скандинавскую норку — Scanblack, Scanbrown, североамериканский NAFA — бренд black NAFA.
«Союзпушнина» предлагает только марку SOBOL. Однако поскольку Россия является монополистом по производству этого меха, то и продвижения никакого не нужно. За соболями и так приедут на торги «Союзпушнины». Между тем самый востребованный в мире мех — норка. И неплохо было бы нашей «Союзпушнине» озаботиться будущим этого сырья. Впрочем, российский аукционный дом — самостоятельная коммерческая фирма, а западные дома принадлежат фермерам, которые всячески их поддерживают (например, выдают кредиты на развитие). То есть в продвижении сырья там заинтересованы не только продавцы, но и сами фермеры.
САМИ С УСАМИ
Поскольку аукционные цены не устраивают наших звероводов, только 20% производимых в России норки, лисицы, песца продаются там. Наибольшую часть сырья зверосовхозы реализуют сами. В принципе такая система — наследие советского прошлого, когда с аукционов уходил только экспортный товар. Сегодня некоторые хозяйства на постоянной основе сотрудничают с фабриками и дизайнерскими студиями. «Наше хозяйство почти не работает с аукционами. Мы сотрудничаем с фирмой «Екатерина», выращиваем под заказ то, что им нужно», — поясняет Владимир Бозов. Однако даже прямые контакты не способствуют стабильности цен в период кризиса.
Единицей продукции в пушном звероводстве считается 1 кв. дм шкурки качества «Норма» (без дефектов). «За него сейчас дают 80—90 руб., а наша себестоимость примерно 100 руб., так что рентабельность сегодня отрицательная. Конечно, есть хозяйства, у которых себестоимость ниже ста рублей, но у них обычно и качество хуже», — жалуется Владимир Бозов. «Производство шкурки норки в 2008 году обходилось хозяйствам в 900—960 руб., а 1 кв. дм меха стоил 105—110 руб. Чтобы выжить, некоторые хозяйства вынуждены продавать шкурки ниже себестоимости. В 2008—2009 году значительно сократили или ликвидировали поголовье хозяйства «Майский», «Голубая норка», «Мраморное», «Соболь», «Северный мех», «Тигровое» и ряд других», — отмечает Николай Балакирев, академик РАСХН. Подобные жалобы звучат из уст директоров российских зверосовхозов на протяжении последних пятнадцати лет. Отрасль как «вошла» в кризис в 1990-х годах, так и не может из него выбраться. Производство меха, равно как и его качество, постоянно падает. Правда в лучшие 2005—2007 годы рентабельность некоторых отечественных хозяйств была на уровне 30%. Тогда из-за возросшего спроса на меха и роста цен на аукционах звероводы всего мира наращивали поголовье стада. Но российский зверопром не смогли реанимировать даже тучные годы.
В 2008 году в мире было произведено 57 млн шкур норки, что по экспертным оценкам на 10 млн превышало потенциальную емкость рынка. Ведущим в мире производителем и экспортером этого меха является Дания (около 30% мирового производства). В 2009 году, по данным «ИБ Пушные аукционы», из-за мирового перепроизводства поголовье норки в Дании сократилось примерно на 4%, а количество звероферм — на 9% (всего в Дании 1400 хозяйств). Однако скандинавам цикличность не страшна, они давно научились регулировать объемы в зависимости от конъюнктуры рынка, а разорившиеся фермеры получают поддержку.
ОСТРОВ НЕВЕЗЕНИЯ
В нашей стране на протяжении пятнадцати лет то тут, то там закрываются зверохозяйства. Кризис лишь усугубил ситуацию. Но если из существующих 30 российских зверохозяйств закрываются пять-шесть, то это уже двадцать процентов потерь (куда уж датчанам до нас!). Российское звероводство испытывает примерно те же проблемы, что и весь наш животноводческий комплекс. Оно убыточно в первую очередь из-за дороговизны кормов, которые составляют 55—60% себестоимости продукции. Основа кормов для зверей — отходы мясо- и рыбоперерабатывающей промышленности. Ведь в других странах фермы организуются рядом с животноводческими, птицеводческими районами, например, в районе границы Канады и США. Успешной отраслью звероводство считается и в странах с сильной рыбопереработкой — в Дании, Финляндии. «Китай выполнил продовольственную программу, поднял сельское хозяйство и как следствие развивает звероводство», — говорит Татьяна Дорожкина, генеральный директор ТД «Татьяна Дорожкина». Китайцы увеличили выработку с 2 млн до 20 млн шкур.
«Польша за несколько лет умножила производство норки с 400—500 тыс. шкур в год до 5 млн. Из-за дешевой рабочей силы вся Европа вывезла туда птицефабрики и рыбопереработку. В Польше образовалось огромное количество отходов, которые по европейским законам предприятия должны утилизировать за деньги. Но можно бесплатно отдать на корм зверю, — рассказывает Владимир Бозов. — Корма в Польше стоят 100 злотых за тонну или 90 коп. за 1 кг. А у нас — 8—10 руб. за 1 кг, из-за дефицита почти в десять раз дороже. Отходов мясопереработки нет, потому что мясокомбинаты работают на импортном бескостном сырье, отходы птицефабрик не сдаются на сторону, а уходят в пищу птицам. В Европе на это наложен запрет».
Корма для зверохозяйства «Новые меха», находящегося в Тверской области, Бозов закупает в основном за ее пределами, тратясь на транспорт, заморозку и упаковку. В Калининградской области расположено пять хозяйств, все сейчас в сложном экономическом положении, вынуждены закупать половину кормов за границей, пытаясь уложиться в себестоимость, что теперь сделать гораздо труднее с ростом курса валюты. Привезти корма с Большой земли практически невозможно из-за дороговизны доставки и ветеринарных пограничных барьеров, а местных перерабатывающих заводов в области нет. Российские рыбаки сдают добычу в Норвегию, там остаются и отходы. Приходится калининградцам частично кормить зверей натуральным мясом и рыбой. Поэтому даже не слишком радостную ситуацию в других регионах они считают раем. «На территории России есть корма, и зверохозяйства не испытывают трудностей с их заготовкой. Вопрос цены — это вопрос двух хозяйствующих субъектов, которые должны между собой договариваться», — уверяет Надежда Зубкова, исполнительный директор Национальной ассоциации зверохозяйств России. Остается лишь предположить, что совхозы с «большой земли» просто не умеют договариваться с поставщиками кормов.
В ОЖИДАНИИ ЧУДА
Проблемы не ограничиваются отсутствием кормовой базы. Каждое российское хозяйство вынуждено содержать своих ветеринаров, кормокухню, холодильник для заготовки сырья. «Необходима консолидация звероводов. Сокращение хозяйств и поголовья в них не привело к уменьшению проблем, которые нужно решать на государственном и местном уровне», — говорится в докладе Николая Балакирева. Действительно, европейские и американские звероводы объединены в ассоциации, сообща решают свои проблемы. Корма развозятся централизованно с близлежащих перерабатывающих производств, ветеринары объезжают хозяйства, проводят вакцинацию зверей. Ассоциации и аукционные дома, которыми частично владеют фермеры, занимаются даже научной работой. Специалисты ездят по хозяйствам и помогают фермерам вести селекцию в соответствии с последними рыночными тенденциями. То есть фермеры занимаются своими прямыми обязанностями: кормят зверей и следят за ними.
Российские хозяйства объединились в ассоциацию в 2005 году. Но, во-первых, в нее входят не все зверофермы. Во-вторых, ассоциация представляет их интересы в органах власти и в Минсельхозе по вопросам финансирования, льготного кредитования и других мер господдержки, но сделать что-то похожее на западную модель пока не получается. Еще наша ассоциация взаимодействует с коллегами из Евросоюза, обеспечивает хозяйства практической информацией в сфере новых технологических разработок по вопросам кормления, содержания, первичной обработки пушнины... Но все проблемы каждому совхозу приходится решать самостоятельно. Подобные объединения существовали у нас и раньше. В частности, Союз звероводов России. Делались попытки банковских инвестиций в звероводство («Автобанк» в 1997 году вкладывал средства в ОАО «Русьпушнина», состоящее из нескольких хозяйств). Но толку чуть...
Сегодня чиновники различных уровней периодически пытаются «сыграть на теме мехов». При этом обязательно делаются громкие заявления. «Через год мы в корне изменим ситуацию, тем более что повсеместно растет спрос на пушнину», — говорил в декабре 2006 года Виталий Варбанский, заместитель генерального директора «Русской пушнины», созданной из осколков «Русьпушнины». В Калининградской области летом 2008 года планировалось создать собственный аукцион, финансировать который должен был Сельхозбанк. От подобных прожектов на меховом рынке вздуваются пузыри не хуже, чем на финансовом. В некоторые хозяйства вкладываются бюджетные средства под предлогом создания современнейших производств. В частности, «Русская пушнина» — чуть ли не единственное хозяйство, которое включено в нацпроект «Развитие АПК», компания получила кредит, построила огромные современные корпуса. Грянул кризис, цены на пушнину упали, финансирование по нацпроекту закончилось. Как рассказывают участники рынка, в этом хозяйстве одна самка в среднем приносит 1,7—2 щенка, хотя точка безубыточности составляет 4 щенка на одну самку.
Некоторые регионы финансируют свои зверохозяйства без нацпроекта. «Себестоимость в таких совхозах возрастает до 120 руб. за 1 кв. дм, а шкурки продают по 80 руб., убытки покрывает местный бюджет. Цены обваливаются, и другие хозяйства, которые не подпитывают из бюджета, вынуждены закрываться. А потом наступают тяжелые времена, финансирование «своих» хозяйств прекращается, и они уже не могут самостоятельно работать, тоже закрываются. Так, в Татарстане в этом году на грани гибели оказались хозяйства «Бирюли» и «Кощаково», которые лишились поддержки местного бюджета», — рассказывает Владимир Бозов.
Приходится признать, что Россия практически утратила звероводческую отрасль. По мнению Татьяны Дорожкиной, зверохозяйства в России будут и дальше вымирать. Останется максимум с десяток хозяйств, вблизи кормовых баз в Калининградской области и Санкт-Петербурге. Возможно, российские зверофермы вскоре станут экзотикой, вроде двух бабушек, которые умеют плести вологодские кружева на диво иностранным туристам. Конечно, мы по-прежнему будем носить меховые манто, но сшитые из нерусского меха.
ПРОДАВЦЫ
Крупнейший в мире Копенгагенский пушной аукцион (Kopenhagen Fur) проводится пять раз в год, специализируется на продаже норки (около 14 млн шкур в год, более 50% мирового производства). Объединен с аукционом Oslo Fur Auctions, который продает норвежскую лису и песца. На торгах в Дании выставляется также шиншилла, нерпа, каракуль и немного русской норки, лисы, белки.
Второй по величине финский пушной аукцион (Finnish Fur Sales) проводится в городе Вантаа четыре-пять раз в год. Основной товар — песец и лиса (около 2 млн шкур в год), длинношерстная норка из Финляндии (2 млн шкур), Голландии (1,5 млн шкур) и скандинавских стран (всего около 4 млн шкур в год). Предлагает также шиншиллу, нутрию, каракуль, хоря и русскую норку (Калининградская и Московская области), лису и соболя.
Североамериканский пушной аукцион NAFA проводится в Торонто три-четыре раза в год. Основной товар — американская норка, отличающаяся короткой остью (длинный жесткий волос) и плотной подпушью. Также выставляется европейская норка, в основном голландская. В отличие от европейских аукционов продает отдельно товар каждой фермы. Основные покупатели — Китай-Гонконг, Корея и Япония. Североамериканский пушной аукцион American Legend проводится в Сиэтле (США) два раза в год. Это четвертый по величине аукцион. Основной товар — американская норка, немного голландской. Тоже представляет отдельно товар каждой фермы. По многим позициям в Сиэтле цены на 5—10% ниже, чем на подобный товар в Торонто.
Аукционы «Союзпушнины» проводятся в Санкт-Петербурге с 1931 года три-четыре раза в год. Это крупнейший в мире аукцион по продаже дикого и совхозного соболя (100 тыс. шкур в год). Также предлагается норка (100 тыс. шкур), лиса и песец (3—4 тыс. шкур). Среди промысловой пушнины — белка (500 тыс. шкур), колонок, рысь и горностай. Представляет поставщиков из России и СНГ.
Аукцион Fur HarvestersAuction Inc проводится четыре раза в году в канадском Норс Бэй. Специализируется на продаже промысловой пушнины. В основном представлен бобер (110 тыс. шкур), енот (215 тыс. шкур) и ондатра (160 тыс. шкур), а также дикая норка. Есть фермерская лиса и песец, которые стоят дешевле, чем на других аукционах, но и качество их намного ниже.
ЦИФРЫ
Мех и пушнина делятся на клеточную (которую разводят искусственно) и промысловую или дикую (ее добывают охотники). В последние годы мировая потребность в меховом сырье удовлетворяется преимущественно за счет продукции звероводства. Основу клеточного звероводства составляет норка, на ее долю приходится 80% всех выращиваемых в мире мехов), поэтому показатели отрасли часто измеряют шкурками норки. Также в неволе выращивают песца, серебристо-черную и рыжую лисицу, енотовидную собаку. В СССР насчитывалось около 450 зверохозяйств (200 специализированных, 100 при потребкооперации, 150 при колхозах), которые производили 12 млн шкур норки. На долю РСФСР приходилось 80% производства. Сейчас в России осталось около 30 специализированных хозяйств и с десяток ферм при сельхозпредприятиях, которые в общей сложности в производят 2,5 млн шкур норки (для справки: потребности местного рынка 6—7 млн шкур, в том числе с учетом готовых меховых изделий). Если СССР занимал 40% в мировом производстве меха и пушнины, то на Россию сегодня приходится всего 5%.
Классическая российская норка имеет более длинную шерсть, чем скандинавская или американская, а сегодня в моде коротковорсный мех. При этом считается, что лишь 10% производимой в стране норки имеет приемлемое качество, на которое влияет густота и высота ворса, блеск, мягкость и прочность кожевенной ткани.
