Крестоносец Дэйв

«Мы не можем насильно привить иммигрантам британские ценности, мы должны вдохновлять их своим примером. Не согнуть инородцев в бараний рог, а добиться интеграции замкнутых общин... А интеграция, как известно, — это не улица с односторонним движением». Так рассуждал Дэвид Камерон еще три года назад, будучи лидером оппозиции Ее Величества. Возглавив кабинет министров, он полностью пересмотрел свои взгляды.

Куда дует ветер

На Мюнхенской конференции по безопасности британский лидер призвал своих коллег отказаться от «пассивной терпимости» и перейти к «мускулистому» либерализму. «Европе пора проснуться и увидеть, что происходит вокруг, — заявил он. — Под угрозой не только наши жизни, но и сам наш жизненный уклад». Разрушить этот уклад, по словам премьера, помогают «доморощенные террористы» — исламские радикалы, многие из которых получают деньги из государственной казны и фактически действуют под прикрытием властей, зараженных вирусом мульти-культи.

Возникает вопрос: каким образом политкорректный тори, которого консервативные комментаторы окрестили когда-то «синим лейбористом» превратился вдруг в играющего мускулами исламофоба? В Британии многие называют Камерона Дэйв-хамелеон за поразительную способность менять свою позицию в зависимости от настроения аудитории. Он прекрасно чувствует, куда дует ветер, и его нападки на мусульман доказывают, что в современной Европе политкорректность уже не в моде.
Некоторые эксперты полагают, что всему виной аристократизм британского премьера. «Прямой потомок короля Вильгельма IV, женатый на дочери баронета, «денди из Ноттинг Хилла» (именно в этом аристократическом районе Лондона проживал Дэвид Камерон, до того как перебраться на Даунинг стрит), рано или поздно он должен был бросить вызов «грязным арабам» и «пакам», угрожающим британской идентичности», — пишет The Independent. — Признают ли они универсальные права человека? — вопрошал премьер в Мюнхене. — Верят ли в равенство перед законом? Исповедуют ли демократию? Так и хочется продолжить… Понимают ли они, что такое рыцарское звание? Знают ли правила охоты на лис? Умеют ли играть в гольф и крикет?»

Значительную роль в политической метаморфозе Камерона сыграли консервативные министры и советники. Со времен Гарольда Макмиллана, — отмечает The Sunday Times, — в окружении британского лидера не было такого количества представителей белой кости. Большинство из них, естественно, заражено исламофобией и подталкивает премьера к более жесткой иммиграционной политике». Антиисламскую позицию занимают и британские неоконы-секуляристы вроде министра образования Майкла Гова и министра обороны Лиама Фокса. И, главное, призыв оставить в прошлом политкорректные заблуждения пришелся по душе большинству простых консерваторов. «Всем без исключения тори нравится новый образ Дэйва — крестоносец», — утверждает один из активистов Консервативной партии Тим Монтгомери. А, по словам баронессы Саиды Варси, «исламофобия уже не противоречит бытующему в среднем классе понимаю респектабельности».

Неслучайно речь в Мюнхене называют главным политическим выступлением Камерона с начала премьерства. И многих тори волнует вопрос, не побоится ли их лидер пойти ва-банк, не отступится ли он от своих обещаний? «У молодого премьера, — пишет The Daily Telegraph, — вряд ли хватит решимости развернуть полномасштабные боевые действия. Может быть, он и прекратит финансирование умеренных исламистских организаций, внесенных правительством в черный список, но покусится ли он на религиозные школы? Маловероятно. Ведь это может привести к разрыву с либеральными демократами и навеки закрепить за ним славу шовиниста. Да и как разговоры о том, что исламисты представляют собой угрозу европейскому образу жизни, состыкуются с активной поддержкой вступления исламистской Турции в Евросоюз?»

Политкорректная Британия

Для большинства политологов речь Камерона стала настоящей сенсацией. Когда ту же мысль озвучила Ангела Меркель, многие надеялись, что это лишь временный сбой в политкорректной утопии, которую годами выстраивали европейцы. Но выступление Камерона расставило все точки над i. Если уж идею мульти-культи хоронит лидер страны, которая всегда считалась образцом этнической толерантности, тогда пиши пропало. Несмотря на то что последние полвека немцы никак не могли преодолеть комплекс вины за нацистские преступления, никого почему-то не удивляет, что член правления Бундесбанка социал-демократ Тило Саррацин называет мусульман «тупоголовыми иждивенцами», а его книга «Самоубийство Германии» становится бестселлером и расходится многомиллионным тиражом. В Британии же, которая с имперских времен является мультиэтническим государством, представить, что премьер-министр позволит себе антиисламские выпады, было практически невозможно.

Любопытно, что до 11 сентября понятия «британский мусульманин» вообще не существовало: мигранты делились на выходцев с Ближнего Востока, из Южной Азии и Африки. Но когда среди «воинов джихада» в Афганистане оказались жители Бирмингема, а некоторые исламисты, имеющие британское гражданство, были осуждены за террористическую деятельность в Йемене и Израиле, когда солдат, вернувшихся из Ирака, представители мусульманских общин встречали плакатами «Отправляйтесь в ад, убийцы младенцев», англичане призадумались. Однако отказываться от традиционной политики не спешили. Власти продолжали покровительствовать организациям, пропагандирующим ислам, надеясь, что это позволит им ассимилировать умеренных мусульман. Да и на деятельность радикальных исламистов, по крайней мере до взрывов в Лондоне 2005 года, они смотрели сквозь пальцы. По словам экспертов, это была вполне продуманная тактика, нацеленная на то, чтобы держать радикальные организации под контролем. Считалось, что, если дать им возможность действовать открыто, они всегда будут на виду, Британия же превратится для них в дружественную территорию.

Еще год назад профессор Бирмингемского университета, бывший британский посол в Турции сэр Дэвид Логан отмечал в интервью «Однако», что «англичан не пугает новая иммиграционная волна из мусульманских стран. Скорее, наоборот, они видят в ней возможность обновления». «Чтобы не превратиться в старое белое христианское общество, — говорил он, — Британия должна быть открыта для исламских мигрантов. Они дарят эликсир молодости стареющему королевству. Французы критикуют нас за излишнюю лояльность, утверждая, что в Лондоне и Бирмингеме находят убежище террористы всех мастей. Однако жесткая антиклерикальная политика Франции не для нас. У среднестатистического британца в голове не укладывается, как можно, например, ввести запрет на ношение хиджабов, заставив людей отказаться от собственной идентичности. Мы считаем это типичным проявлением секулярного деспотизма, который зародился в эпоху Французской революции. Англия не переживала революции такого рода и поэтому с большим уважением относится к чужим религиозным ценностям».

Козлы отпущения

«Мускулистый либерализм» Камерона не вписывается в эту стройную концепцию. Многие отмечают, что выступление британского премьера в Мюнхене по странному стечению обстоятельств совпало с антиисламской демонстрацией националистов в Лутоне, небольшом рабочем городке к северу от Лондона. «Премьер заговорил нашими словами, — злорадствовали представители «Лиги английской обороны», организовавшие лутонское шествие. «Монолог британского лидера, — отмечала The Guardian, — произнесенный не где-нибудь, а в Мюнхене, городе, который считается колыбелью нацизма, наводит на очень неприятные мысли. Правительство заигрывает с ультраправыми и делает из мусульман козлов отпущения. И когда неонацисты в следующий раз выйдут на улицы с требованием очистить старую добрую Англию от мусульманских террористов, властям нечего будет им противопоставить, ведь они фактически признали их правоту».

Конечно, оптимисты еще надеются, что британцам удастся на практике опровергнуть теорию Сэмюэля Хантингтона о столкновении цивилизаций. «Многие английские города — это настоящая мозаика культур, — говорит профессор Бристольского университета Тарик Модуд, — и концепция мульти-культи идеально для них подходит. Такая форма интеграции нужна сейчас как никогда. Если утром вы покупаете яблоки у пакистанца, днем обедаете в турецком ресторане, а вечером возвращаетесь домой, где ваш ребенок играет со своим другом-арабом, бессмысленно говорить о борьбе с исламизацией».

Несмотря на волну возмущения, которая поднялась в британских СМИ, находящиеся сейчас в оппозиции лейбористы побоялись выступить с критикой Камерона. Когда на заседании теневого кабинета речь зашла об антиисламских выпадах премьера, нынешний партийный лидер Эд Миллибэнд заявил: «У нас нет времени обсуждать всякую бессмыслицу». Многие считают, что такой безучастный подход объясняется опасениями лейбористов утратить поддержку белого рабочего класса. Не стоит забывать о знаменитом слогане Гордона Брауна, ставшим чуть ли не единственным содержательным тезисом его премьерства: «Британские рабочие места для британских рабочих».

Раздел Европы

Европейские националисты с ликованием встретили мюнхенскую речь Камерона. «Именно такого рода заявления последние тридцать лет превращали нас в изгоев и маргиналов, — заявила в интервью The Financial Times новоиспеченный лидер французского Народного фронта Марин Ле Пен, — однако теперь политический истеблишмент повторяет наши слова, не опасаясь обвинений в фашизме и ксенофобии».

Угроза исламизации вынуждает многих европейцев вставать под знамена правых радикалов. Под их воздействием правоцентристские партии Европы также вынуждены сдвигаться в сторону традиционализма, беря на вооружение антииммигрантские лозунги. По словам профессора Лондонской школы экономики Майкла Брютера, «правоцентристы становятся политическими двойниками правых радикалов, исполняя роль доктора Джекила при непредсказуемом мистере Хайде».

Политологи сравнивают современную Европу с поздней Римской империей, которую заполонили варвары, не желающие чтить римские традиции. Все чаще можно услышать разговоры о закате Европы, обреченной раствориться в исламской умме. Однако нельзя забывать, что Соединенные Штаты, которые пока еще остаются мировым гегемоном, такой сценарий не устраивает. Как отмечается в исследовании американского центра Stratfor, «не исключено, что со временем Вашингтон и исламисты разделят Старый Свет на сферы влияния. Романоязычная Европа вольется в халифат, а германоязычная останется бастионом атлантизма».

Действительно, обещания Усамы бен Ладена восстановить исламское владычество на Пиренейском полуострове не пустое сотрясание воздуха. Многотысячные демонстрации в Мадриде в поддержку Палестины доказывают, что Испания вполне может попасть в сферу влияния исламистов. Во Франции целые регионы вроде Эльзаса на востоке и Прованса на юге постепенно превращаются в островки Еврабии. Существует также арабский пояс вокруг Парижа. «Мы теряем старую Францию, страну агностиков и рационалистов, — заявил «Однако» профессор Парижского университета Ален Турен, — неслучайно некоторые политологи предсказывают, что Париж станет первой исламской столицей Западной Европы».

И в США политики-реалисты давно уже махнули рукой на романские страны. Гротескный образ Николя Саркози с его преклонением перед Америкой и жесткой антииммигрантской риторикой воспринимается многими как признак агонии в государстве, не способном противостоять исламизации. Единственная надежда США — это рачительная и предприимчивая Северная Европа, которая под руководством Вашингтона может дать отпор исламистам. И заявления Меркель и Камерона многие трактуют как первые выпады в столкновении Америки и ислама.