«Случайный человек едва ли станет классным инженером»

— Отличия между текущей приемной кампанией и прошлогодней чувствуются?

— Работать стало много спокойнее — нет сумятицы и ажиотажа прошлого года, когда абитуриенты могли подать документы одновременно во все вузы и на все специальности. Это привело к неразберихе в головах самих поступающих, к концу приема они уже сами не могли вспомнить, куда отнесли документы. И вот интересно: в прошлом году у нас к этому времени было 25 тыс. заявлений, сейчас — 5 тыс., а количество реальных абитуриентов приблизительно одно и то же — примерно 3,5 тыс. человек.

— В этом году много говорят об увеличении интереса к техническим специальностям. Вы его чувствуете?

— Скорее мы вообще ничего не чувствуем: число абитуриентов примерно такое же. А ведь ребят-выпускников сегодня меньше чисто физически. Получается, что да — интерес действительно возрос. Мы принимаем 3,2 тыс. студентов — это достаточно много. Конкурс будет в среднем полтора-два человека на место, хотя на самые модные направления он, конечно, повыше — 8—10 человек.

— А самые модные — это какие?

— В первую очередь IT — информационные технологии. Такое ощущение, что информационная безопасность — это сегодня потолок мечтаний молодых людей. Традиционно популярны биомедицинские технологии, машиностроение, робототехника и инженерный бизнес. Хотя у нас есть специальности, которые не вызывают интереса просто из-за названия, например технологии литейного производства. Но когда им рассказывают, чему они научатся, они с удовольствием переориентируются.

— Ведь МГТУ не имеет права на проведение дополнительных экзаменов. Вам бы хотелось его получить?

— Такое право есть у вузов, где отобрать будущего студента только по результатам ЕГЭ довольно проблематично, или у вузов с повышенным конкурсом — это дополнительный фильтр. Нам хотелось бы расширить ЕГЭ сведениями о том, кто пришел к нам подавать документы, ведь достаточно сложно отбирать абитуриентов вслепую. Но дополнительные экзамены не самоцель. Хотелось бы проводить собеседование, как при приеме на работу. Если нам доверяют готовить техническую элиту страны, то было бы логично доверять и прием кандидатов. Часто надо больше понять о человеке, поговорить с ним: например, если ученик к 11 классу уже участвовал в олимпиадах и сделал рационализаторский проект, то ему, конечно, стоит идти к нам, а не в артисты. Сейчас у нас есть один из таких инструментов отбора — олимпиады, по ним мы набираем примерно треть студентов.

— Олимпиадники потом лучше занимаются?

— Во многом да, ведь у них совсем другое отношение к предмету. Например, у нас есть олимпиада «Космонавтика»: те, кто поступает по ней, фанаты космоса. Уже на факультете эти молодые люди объединяются в своего рода фан-клуб и с первого по шестой курс делают совместные проекты. Другая олимпиада — «Шаг в будущее»: там ребята представляют технические проекты и защищают их. Эти молодые люди уже профессионально сориентированы.

— Вы планируете закрыть прием в этом году за первую волну?

— В прошлом году мы в течение недели добирали студентов на второй волне. В этом, думаю, будет то же самое. Набрали бы и на первой, но здесь встает проблема «мертвых душ» — ребят с высокими баллами, которые находятся вверху списка и до последнего не могут решить, куда отнести подлинники документов. На самом деле это очень неудобно и нам, и абитуриентам. У многих из середины списка просто не выдерживают нервы — они отдают подлинники в другие, менее престижные вузы, видя, что там они уже зачислены. Вот и получается: ребята теряют возможность учиться в престижном университете.

— А что вам еще не нравится в системе зачисления по результатам ЕГЭ?

— ЕГЭ — это тесты, и как испытания они имеют определенные преимущества перед обычной формой приема экзаменов: например, ребята банально меньше нервничают. Но, с другой стороны, процесс излишне формализуется. Для технических вузов очень важно увидеть наклонности абитуриента. Студент должен приносить портфолио, которое бы рассказывало о том, что человек из себя представляет. Ведь случайный человек едва ли станет классным инженером, а плохой — никому не нужен.